Русское счастье

Той ночью их с Денисом разлучили. По дороге двое из сопровождения вышли с ним по нужде – вышли втроем, а вернулись без него. Мотьку, попытавшуюся прошмыгнуть в дверь, грубо осадили.

– Че дергаешься, он сам решил остаться. Нам и без него неплохо, правда, хвощ ты заморский?

При этом один из «добродетелей» больно ущипнул Мотьку за попу с циничным изощренным вывертом. От боли Мотька взвизгнула, а от страха затихла, не смея о чем-либо просить. Эти двое грубо вжали ее в сиденье с двух сторон, дурманя пересыщенным запахом отработанного дезодоранта. Небрежно чавкая жвачкой в оба уха, они от скуки изголялись.

– Что, перемерзла на ветругане? Тебе с нами повезло, отныне, крошка, будет всегда жарко.

В доме с ней остался один из них, тот, что вальяжней и моложе – двое других уехали. Держали Мотьку в комнате с зарешеченным окном на третьем этаже. Два раза в день он приносил ей еду – в основном, консервы, «магнитовские» булочки и кофе. По нужде Мотька стуком вызывала охранника. Захотев в туалет в этот раз, Мотька постучала в дверь – реакции долго не следовало. От нетерпения и досады она потеряла страх. На громкий настойчивый стук охранник все же пришел. Пришел не сразу, с матюками, весь взъерошенный и заспанный.

– Ты че, принцесса Диана? Потерпеть до вечера не можешь?! Могла бы, как культурная кошечка, на тряпочку сходить.

Он принес и поставил демонстративно, прямо на кровать, пузатую кастрюлю из кухонного реквизита – рядом кинул пачку салфеток.

– Письку содержи в чистоте, чтобы краснеть за тебя не пришлось. Там, – он многозначительно ткнул пальцем вверх, – просветят до самой крайней «заковычки». Усекла?!

Эта фраза вогнала Мотьку в полное заблуждение: «О чем это он?»

Раз в сутки под его надзором Мотька выносила содержимое кастрюли в туалет. За все время он дважды сопровождал ее в душ. Мотька никак не могла понять, чего от нее хотят. Задатков порядочности и хоть какого-то мягкого расположения к себе Мотька уже не ждала. Мысль о побеге сверлила мозг, но незнакомая местность, безлюдье и безнадежно свирепый взгляд охранника сдерживали активный поиск. Но мысли ее зрели. Она уже не боялась форсировать свое воображение. За все время никаких требований и притязаний. Один раз, мимолетом, охранник небрежно облапил ее сзади.

– И реагирует кто-то на такие кости?! – сплюнул он себе под ноги.

Какой-то план в голове исподволь все же зрел. Мотька помнила из откровения Клавы детали ее побега: состроить глазки и, если клюнет, вцепиться зубами в кадык, перекусить горло. Теперь Мотька понимала: она не в его вкусе – совратить будет сложно. Она молила Бога подкинуть ей хорошую мысль, и чтобы те двое не вернулись скоро. Всякий раз, вынося кастрюлю, Мотька изучала подходы к своей комнате: единственный путь к побегу – это лестница вниз – только там свобода. Но как его перехитрить, что придумать?

Мотька спала плохо. Сон ее состоял из отрывочных провалов. Сердце сжималось при малейшем звуке снизу. Она чаще лежала с открытыми глазами – подушка превратилась в камень. Снова и снова она вспоминала Клаву и ее рассказ. Как она была благодарна ей за тот урок! Замкнутым кольцом крутились в голове ее слова: она примеряла все ее действия к себе. Клава попала впросак в далекой арабской стране, откуда побег был практически невозможен. Но ведь убежала же, значит, можно найти выход везде. До встречи с Клавой Мотька помышляла о работе за границей, где хотела заработать огромные деньги и тем осадить своих упакованных подружек. Кто знает, как бы повернулась ее судьба, если бы не Денис.

Ночью разыгралась непогода: под аккомпанемент ледовой сечки в шквалах ветра что-то тяжелое мерно било над окном. Мотьку сковал страх. Она с детства боялась непогоды. Осталось в памяти, как в их ветхом доме однажды на крыше сорвало лист кровли – он гремел всю ночь. Мотька всю ночь не спала, от каждого удара вздрагивая. Она боялась, что крышу унесет совсем. С тех пор всегда под вздохи матери она со страхом ждала от непогоды очередных козней. Кровлю сосед днем поправил, но сорвавшийся к вечеру дождь нашел в ней изъян – с потолка потекло на Мотькину постель. Поставленный матерью таз громко звенел и быстро наполнялся. Напряженное состояние повторилось, однако бессонная ночь не прошла даром: в воспаленной Мотькиной голове созрел дерзкий план.

Глава 7

За свалившимися на голову заботами Мотькина мать вспомнила о ней через месяц. В известных тягостях она села за письмо. Клава его получила и забила тревогу. Оказалось, Мотька бесследно исчезла по дороге к ним. В милиции показали статистику, напомнили о трудном переходном возрасте, просили успокоиться. Успокоиться мог кто угодно, только не Клава, прошедшая все горнила мракобесия и унижений, увидевшая изнанку благополучия. Она сама, без Ленька, по крупицам собрала сведения: прошла путь Мотьки до самого большака, до места, где терялся ее след.