Русское счастье

Перед Наумским стоял не уркаган – перед ним стоял морально убитый, свой работяга-парень.

– Не сладко в тюрьме? – спросил, как мог ободряюще Наумский, пытаясь на ходу подобрать ключик к его содержимому. – Не от изобилия в кармане попал на плантации? Тяжелый труд, говорят, рабский. Платят хотя бы достойно?

Наумский видел его реакцию. С первой фразы парень размяк от сострадания к самому себе несчастному.

– Скажу прямо, без заковык: обещаю подключить активные силы – скоро вытащим тебя отсюда. Меня насторожило твое заявление секретарю посольства. А ищем мы пути поставки наркотиков к нам на Родину. Ты как смотришь на «дурь» вообще?

– Не-е, и не нюхал, – поспешил откреститься Женька.

И это было близко к правде. Было бы нечестным отрицать его маленький опыт. Женька сознался, что пробовал соснуть несколько затяжек конопли по далекой юности, лет десять назад, не понравилось, этим все и ограничилось.

– Верю, потому что вижу в тебе личность. Ты об этом, что можешь сказать?

Женька кое-что знал, точнее, догадывался…

Глава 12

Упершись боком в ограждение кровати, отгородив себя валиком из одеяла от перекатывания, Тристан с большим трудом уснул. Просыпался несчетное количество раз. От качки скрипела облицовка каюты, с мерностью маятника постукивало под полом. Пойманное состояние полудремы оказалось приятным. Иллюминатор зиял кромешной тьмой. В какой-то момент Тристан провалился, а проснулся в испуге от сильного толчка. Он лежал на полу, обнимая металлическую ножку стола. Тристан помнил: только что он дремал, судно сильно болтало. Что произошло?! Он попытался встать. В следующий миг заверещала сигнализация громкого боя. Срывающийся голос в динамике испуганным дискантом прокричал много раз: «Судовая тревога. Всем занять места по аварийному расписанию».

Отсутствие изнуряющей качки создавало ощущение чего-то нештатного. Палуба под ногами ощутимо накренилась. Тристан выдернул из рундука оранжевый нагрудник – этому учили на учебной тревоге. Надевая спасательное средство на ходу, кинулся вон из каюты. В затемненном коридоре истошно мяукала судовая Фроська. Держась за поручень, приспособился к перемещению, крен увеличивался на глазах. В голове стрельнуло: «Градусов сорок». Из кают по громкой связи неслись команды капитана с матерной присыпкой. «Скорее наверх», – запечатлелась в сознании Тристана четкая задача самосохранения.

По памяти, из лабиринта коридора на открытую палубу вела всегда задраенная металлическая дверь. Тристан нажал рычаг, он глухо звякнул, но дверь не поддавалась. Тристан напрягся, с большим трудом он отвалил ее в сторону. В лицо хлестнуло брызгами соленой воды.

Наклон палубы перемещаться без напряжения не позволял – Тристана прижало к лееру. «Бежать? Куда?» Ударившая в борт волна окатила его с ног до головы. Мимо него просунулись два человека из машинной команды.

– Чего стоишь, сигай за борт, сейчас сделаем оверкиль, – заорали оба, прыгнув за борт.

Следом за ним из проема двери выскочил судовой кок.

– Айда на другой борт. Кажись на мели сидим.

Скользя по мокрой палубе, поливаемые студеной водой, переместились на противоположный борт.

– Что происходит, – клацая от холода зубами, пытался выяснить у кока Тристан.

– Мать твою, не видишь? Крестись! Тонем, надо полагать!

Тристан уловил в отдалении шум.

– Берег близко, волны бьют, слышишь?

– Давай к плотам, – заорал кок.

В это время раздался тяжелый скрежет, корпус дрогнул и начал кормой оседать вниз. По вздыбленной палубе перемещаться стало совсем невозможно – ноги скользили. Место, где они стояли, поднялось над водой, заливать стало меньше. В носовой части прокатился грохот, тусклый свет освещенной части палубы выхватил срывающиеся в воду контейнеры. Судно, как вымерло – на палубе средней надстройки не видно было ни души.

Из дверей закричала в голос кошка. Увидев Тристана, прыжками понеслась в его сторону. С бесновато горящими в темноте глазами, она прыгнула ему на грудь, протискиваясь в щель между нагрудником и телом, в страхе больно оцарапала когтями.

– Прыгаем?

Кок закашлялся, вцепившись в опору, отрицательно мотнул головой.

– Стоять, дурила, – с усилием прохрипел он, – вода восемь градусов. В пять минут скует.

Отдышавшись, кок крутанул у виска:

– Если раньше не окочуришься, волной разобьет о скалы.

Только сейчас Тристан обратил внимание на коряво надетый нагрудник. Как спал в майке, так на нее и приспособил его. В одном месте, там, где прижалась к нему кошка, тело согревалось, Тристан погладил ее, успокаивая:

– Живем пока…

Кок, мужик в возрасте под шестьдесят, сохранял трезвость мысли. Тристан с ужасом представил себя за бортом в ледяной воде. Если бы не окрик кока, он готов был к прыжку.

– Послушай, дружище, чтобы не заболеть, надо согреться. Похоже, мы на посудине остались одни. Дай Бог продержаться до света, а там будем посмотреть, что еще тетя Соня подаст к фаршированной щуке. Ноги коченеют, надо бы в каюту за одеждой сгонять.

Покряхтывая, кок переместился к двери.

– Держись, что-нибудь экспроприируем у механиков.