Русское слово в лирике XIX века (1840-1900): учебное пособие

Уже в наше время талантливый композитор Давид Тухманов написал цикл романсов на стихи Анненского и сам исполнял эти романсы, в том числе «Небо звездами в тумане не расцветится…» и др. Эти романсы звучали в телепередаче «Романтика романса» 29 февраля 2004 г. Отрадно, что русский романс живет и звучит в телепередачах, по радио, на концертах и в театрах. Можно надеяться, что не будет забыто благородное русское слово классических романсов Золотого века отечественной поэзии, имевшее чрезвычайно высокую художественную ценность. Ведь сказано было в стихотворении А.А. Фета «Романс» (1882) о чарующем и пленительном влиянии звуков и слов на душу слушателя:

И поющим отдаваться мукам
Было слаще обаянья сна;
Умереть хотелось с каждым звуком,
Сердцу грудь казалася тесна.
Но с зарей потухнул жар напевный,
И душа затихнула до дна.
В озаренной глубине душевной
Лишь улыбка уст твоих видна.

* * *

Девятнадцатый век называют веком любви. Добавим – веком поэтической любви. Мы знаем подробности романов А.С. Пушкина; помним драматическую историю любви А.А. Фета; историю влюбленностей и очарование последней любви Ф.И. Тютчева; сочувствуем глубоким и сложным – с надрывом и слезами – взаимоотношениям Н.А. Некрасова и А.Я. Панаевой и т. д. Борис Евсеев, составивший небольшой сборник «Любовная лирика русских поэтов. Поэзия XIX в.» (М., 2004) в аннотации к нему написал: «Музыка любви, помноженная на музыку стиха – это лучшая музыка, когда-либо разносившаяся над просторами России». И это справедливо.

Поэзия любви есть поэзия свободы, но в ней всегда была заключена и величайшая мудрость, то, что русский философ Б.П. Вышеславцев называл «этикой преображенного Эроса». Он писал: «Недаром и не всуе эпитет «божественно прекрасного» так часто применяется к высокому искусству. Чуткость к прекрасному дана русскому народу, об этом свидетельствует наша музыка, наша поэзия…»[89] И дальше особенно важно: «Эрос есть влюбленность в жизнь, «эффект бытия» (Фихте), жажда полноты, жажда полноценности, рождение в красоте, жажда вечной жизни (все это сказал еще Платон); а в конце концов Эрос есть жажда воплощения, преображения и воскресения, богочеловеческая жажда, жажда рождения Богочеловека, этого подлинного «рождения в красоте»… и вера, что «красота спасет мир» (Достоевский), и это сказало христианство, ибо оно есть религия– желанного»¹.

В произведениях поэзии XIX в. складывались черты русского Эроса и особого отношения к теме любви, решаемой обычно в духе христианской этики. Привнесенная поэтической культурой XIX в. философия любви содержала одновременно не только элементы эстетики, но и этики, и психологии, и веру в идеал. К.М. Фофанов в «Сонете» (1896) писал:

Красавицы с безоблачным челом.
Вы снились мне весенними ночами;
Когда душа, объятая мечтами,
Еще спала в неведеньи святом.
………….
Солгали сны… спустился мрак кругом,
Сомнения мне разум истерзали, —
И меркнет жизнь в тумане роковом.
Но все еще, как отблеск дивной дали,
Красавицы с безоблачным челом, —
Вы снитесь мне, как снилися вначале.

Настроению этих стихов вторят строки сонета поэтессы М. А. Лохвицкой:

Любовь, как солнце, тем так хороша,
Что красит все для любящего взора,
Веселье грусть в душе сменяет скоро,
Затем, что к свету просится душа,
Что ею лишь мы счастливы и рады…

1892

Интимная лирика поэтов XIX в. чиста и естественна, она настраивает на высокий гуманистический лад, пробуждает добрые чувства, находит в обычной земной любви возвышенное и романтическое. Любовь не только самое древнее чувство человека, но и самое благородное, созидательное, самое «человечное». В письме к сыну, названному «Без любви», философ И.А. Ильин писал: «Воля без любви пуста, черства, жестока, насильственна и, главное, безразлична к добру и злу… Творящий человек… должен научиться созерцать сердцем, видеть любовью; уходить из своей малой личной оболочки в светлые пространства Божии… Так обстоит во всех главных сферах человеческого творчества: во всех искусствах и в науке, в молитве и в правовой жизни, в общении людей и во всей культуре. Культура без любви есть мертвое, обреченное и безнадежное дело. И все великое и гениальное, что было создано человеком, – было создано из созерцающего и поющего сердца»[90].