Читаем Русское Средневековье. Традиционные представления и данные источников полностью

В то же время с конца XV в., с княжения Ивана III, распространяется примечательное явление. Представители знати Московского государства – вначале бояре, а затем вообще все служилые люди в обращениях к государю – великому князю, позже царю – именуют себя его «холопами». То есть холопами называют себя люди, положение которых, конечно же, реально было очень далеким от положения настоящих холопов. При этом представители других слоев населения в обращениях к государю холопами себя не именуют. Крестьяне называли себя в челобитных на государево имя «сиротами твоими», а духовенство – «богомольцами твоими». Получается, что знать в XVI–XVII вв. определяла себя самым приниженным образом! Положение изменилось при Петре I, который в 1702 г. отменил все прежние обращения: отныне все подданные, независимо от сословного статуса, должны были называть себя в обращениях на высочайшее имя «рабами» его Величества. Это правило было отменено лишь при Екатерине II.

Интерпретация этих фактов кажется вроде бы очевидной. Самодержавная, деспотическая власть подавляла всех, и даже знать по отношению к самодержцу была бесправна, как рабы. Крестьяне фактически были рабами своих господ, а сами эти господа – рабами царя! Вот оно, «извечное холопство» русского народа, рабская душа его… Сразу вспоминаются слова Чернышевского, затем повторенные Лениным, о «жалкой нации, нации рабов», в которой «снизу и доверху все сплошь рабы», слова Чехова о «выдавливании из себя раба». Правда, названные авторы имели в виду Россию XIX и (Ленин) начала XX в., но ведь истоки явно ведут в Средневековье, и ярче всего проявляются в этом самоуничижении знати, которая сама себя именует «холопами» государя! Скажем, эффектная фраза Ленина (из статьи «О национальной гордости великороссов»): «Никто не повинен в том, если он родился рабом; но раб, который не только чуждается стремлений к своей свободе, но оправдывает и прикрашивает свое рабство… такой раб есть вызывающий законное чувство негодования, презрения и омерзения холуй и хам»[167] – это, конечно, о его современниках, но разве не подходит она к русскому боярину конца XV в., пресмыкающемуся перед великим князем, пишущему ему – «холоп твой имярек челом бьет»?

Некоторое сомнение может возникнуть, правда, если обратить внимание на уже отмеченный выше факт – что крестьяне, т. е. люди, намного более близкие по своему положению (особенно экономическому) к холопам, в челобитных на государево имя «холопами» не именовались, а называли себя куда менее уничижительно – «сироты». Получается, что вотчинники и помещики, т. е. господа крестьян, по отношению к государю – рабы, а зависимые от них люди – нет… Но в целом изложенная интерпретация самоименования представителей знати Московского государства «холопами» государя выглядит логичной. И она присутствует в той или иной мере во многих работах – исследовательских и научно-популярных.

Однако, если обратиться к историческим источникам, картина окажется совсем не такой простой. Начнем с самого, пожалуй, красноречивого примера.

В 1523 г. крымский хан Саадет-Гирей, только что вступивший на престол, прислал письмо великому князю московскому Василию III. Говоря в нем о своих отношениях с соседями, правитель Крыма писал: «И как салтан Сюлеймен Шаг – таков у меня брат есть, так же и астороканской Усейн-царь – то мне брат же, а и в Казани Саип-Гирей царь – и то мне родной брат, и с ыную сторону казатцкой царь – то мне брат же, а Агыш князь – мой слуга, а с сю сторону черкасы и тюмени – мои же, а король – холоп мой, а волохи – и то мои нутники и стадники» (выделено мной. – А. Г.)[168]. В этом перечне как «братья», т. е. равные по статусу крымскому хану правители, определены турецкий султан Сулейман I «Великолепный», астраханский, казанский и казахский ханы (в русском переводе – «цари»). Подчеркнуто более низкое, зависимое положение ногайского князя (мурзы) Агыша, северокавказских черкесов и татар, а также волохов (предков молдаван). «Король» же, упомянутый в письме – т. е. Сигизмунд I Старый, король польский и великий князь литовский, назван «холопом» Саадет-Гирея!

Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
MMIX - Год Быка
MMIX - Год Быка

Новое историко-психологическое и литературно-философское исследование символики главной книги Михаила Афанасьевича Булгакова позволило выявить, как минимум, пять сквозных слоев скрытого подтекста, не считая оригинальной историософской модели и девяти ключей-методов, зашифрованных Автором в Романе «Мастер и Маргарита».Выявленная взаимосвязь образов, сюжета, символики и идей Романа с книгами Нового Завета и историей рождения христианства настолько глубоки и масштабны, что речь фактически идёт о новом открытии Романа не только для литературоведения, но и для современной философии.Впервые исследование было опубликовано как электронная рукопись в блоге, «живом журнале»: http://oohoo.livejournal.com/, что определило особенности стиля книги.(с) Р.Романов, 2008-2009

Роман Романов , Роман Романович Романов

История / Литературоведение / Политика / Философия / Прочая научная литература / Психология
100 великих литературных героев
100 великих литературных героев

Славный Гильгамеш и волшебница Медея, благородный Айвенго и двуликий Дориан Грей, легкомысленная Манон Леско и честолюбивый Жюльен Сорель, герой-защитник Тарас Бульба и «неопределенный» Чичиков, мудрый Сантьяго и славный солдат Василий Теркин… Литературные герои являются в наш мир, чтобы навечно поселиться в нем, творить и активно влиять на наши умы. Автор книги В.Н. Ерёмин рассуждает об основных идеях, которые принес в наш мир тот или иной литературный герой, как развивался его образ в общественном сознании и что он представляет собой в наши дни. Автор имеет свой, оригинальный взгляд на обсуждаемую тему, часто противоположный мнению, принятому в традиционном литературоведении.

Виктор Николаевич Еремин

История / Литературоведение / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии