Русское зазеркалье (двуязычная версия)

— N-no, thank you, no! Er… you know, Ms Florensky, I didn’t want to be rude, actually.

—You weren’t, — невозмутимо отозвалась я — Nothing bad has happened.

— No, I mean… I knew how it all would end—that is, that you would defeat me on all points, but I still felt like I must, I absolutely must raise my voice and—

— And confront me?

— Yes! Not you exactly, don’t take it personally, please; you might be a nice person, after all, but—don’t you see that it is you who provokes us each time?

— A part of what a good teacher should do, probably.

— Probably, — согласился он, — but you just—you attack everything that is sacred to each sensible human being, to each Briton, I mean; you only touch on things, and they fall on earth, figuratively speaking, and break into pieces, and they break, and break, and break; and you crush everything!

— As a dinosaur, — предположила я с улыбкой.

— Yes—as a dinosaur, — согласился он без всякой улыбки.

— Don’t you think that it is not my fault that these ‘sacred’ things are so fragile? And what is sacred to you, by the way? — он так долго навязывал мне этот бой, что я решила перестать отшучиваться и принять его, наконец. — Is homosexuality sacred?

— Witty as everything you say, but not true. Is homosexuality sacred? Imagine, it is! As a part of our free choice, and it is our free choice which is sacred, not homosexuality. You know, Ms Florensky, I think you are the only person in this building who dares ask such a question to someone who is homosexual.

— You are homosexual, then? — поразилась я и прибавила вполголоса: — My poor darling…

Патрик, однако, расслышал — и нервно возразил:

— Sorry, but your ‘my poor darling’ sounds very insulting.

— Maybe it does, but, you see, it was not me who has started this conversation. I am not homophobic, not really; you keep forgetting that I, too, was a lesbian, so I have some experience in the field, — насмешливо прибавила я. (Как удачно совпало! Не то, чем можно гордиться, но никогда не знаешь, чем защитишься.) — Yes, I dare ask such questions, and I simply think that your homosexuality—now forgive me, please—is based exclusively on the fact that you have never met a really nice and sensitive girl. This is what I think of it, to be honest.

Про себя я с тоской подумала: сейчас вот вскочит этот Патрик с места и побежит жаловаться директору, как давеча американка, и тогда уж меня точно попросят с вещами на выход. Как грустно, как предсказуемо… Но нет, Патрик никуда не шёл: он остался сидеть на месте с приоткрытым ртом. А ещё он снова покраснел, и даже приметно.

— I am sorry! — тут же извинилась я ещё раз. — We will drop the subject and never mention it again. I am not a psychotherapist, and have never pretended to be one.

Патрик поморщился, что, видимо, изображало улыбку. Пробормотал:

— I should have listened to Luke in the first place; I shouldn’t have tried this conversation which turns out to be another massacre at Balaclava for me.

— On the contrary, it was a very nice chat, I have enjoyed it, — заметила я несколько легкомысленно.

— You did, of course! — это было сказано почти с гневом.

— I didn’t, actually, but… but I thank you again. You are a very nice… young gentleman, and you are nice to be in touch with, so please feel free to contact me on other… academic occasions.

Патрик вопросительно уставился мне в глаза. Переспросил, сомневаясь:

— You do mean it? There are many things I think I want to ask you—in your course, that is—but I often doubt whether it is proper…

— I do, — подтвердила я — и, достав из сумочки маркер для доски, быстро написала на пакете с чипсами адрес своей электронной почты. — This is my email, you can send your questions to it. Even personal questions if really necessary; I wouldn’t mind, — зачем-то прибавила я.

— Thank you, thank you so much! (Ура, всё-таки сбагрила пакет с чипсами!) Er… I’d better be going?[5]

Я кивнула, улыбаясь. Проводила взглядом его нескладную фигуру. Да, мы ведь все в его возрасте были такими же: самоуверенными и страшно робкими при этом, очень умненькими и не очень умными, по-солдатски прямолинейными внешне и страстно ждущими нежности втайне. Стоит только нырнуть в глубокие и холодные воды памяти — она всё хранит…

* * *

…Да, мы с Наташей действительно стали, что называется, «близки», правда, не тогда, а несколько позже, в начале ноября. На ноябрьские праздники иногородних отпустили домой, а я эти дни провела с подругой. (Мама не была против того, что я не приехала на выходные, а отец… отцу я не смогла дозвониться, а решение пришлось принимать быстро. Да и потóм: какая девушка в семнадцать лет добровольно захочет снова под родительский надзор?)