Русскоговорящий

Ты не любил, когда на дни рожденья тебе дарили одежду. Ты принимал её со смирением и смотрел выжидательно, всё ли это, или припасено ещё что-нибудь. Однажды я сильно прокололся, на твоё пятилетие. Подарил тебе куртку. Ты терпеливо примерял, ждал, пока бабушка Света застегнёт всё, что нужно, одёрнет, расправит, расхвалит, а потом сказал: «А настоящего подарка нет?». Пришлось сказать, что есть, конечно, есть, идёт по почте, вот-вот — почтальон задерживается, надо бы его поторопить. Я тогда на такси домчался до универмага и купил тебе луноход с огоньками. Покупал и думал: «Если бы я мог сделать что-нибудь такое, когда мама была с нами — ушла бы она от нас?». Ничего, Ванечка, ничего. Ты там, я здесь. Но главное — чтобы ты любил меня. Я пойму это в первую же секунду, как только мы встретимся, даже если ты будешь молчать.

Потянулись долгие новогодние праздники. Люся со своими выступала в клубах, Митя укрылся от новогодней лихорадки дома.

Приближение дня, назначенного для получения паспорта в ОВИРе, он ждал с нарастающим возбуждением. Накануне возбуждение дошло до того, что на работе он ввязался в стычку с Сапёром, их растаскивали по углам и прибежавший на шум Юсков заставил их писать объяснительные.

Ближе к вечеру Митя начал позвонить Олегу. Мобильник не отвечал, «абонент был отключен или временно недоступен», и Митя упрямо набирал и набирал номер. Наконец, он дозвонился. Олег отозвался:

— Молодец, что позвонил. У меня мобильный сломался, упал, представляешь, прямо на камень, только починили.

— Так мы же договаривались. Ты помнишь, что завтра?

— Конечно помню, старик. Час назад звонил в ОВИР. Но должен тебя огорчить. Завтра мы за паспортом не идём.

— Почему?

— Человек уехал на неделю в командировку, в Чечню. Тут уж ничего не поделаешь, только терпения набраться.

— Мне скорее надо.

— Что за спешка, старик? Куда ты опаздываешь? Через неделю человек вернётся, и мы заберём твой паспорт. Кстати, Бирюков спрашивал о тебе недавно.

— Что спрашивал-то?

— Вообще, интересуется.

Они скоро попрощались, Олег обещал, что позвонит сам.

Он позвонил на следующий же день, рано утром, и попросил вечером придти в штаб Бирюкова. Митя был выходной, и вечера дождался с трудом.

Штаб располагался в видеосалоне. Арендовали на время кампании. Комната, в которую вошёл Митя, была узкой как коридор. Почему-то пахло съедобным. Стенд с кассетами укрыли предвыборными плакатами. Митя пошёл вглубь помещения, которое оказалось неожиданно разветвлённым. В следующей комнате, в которую он заглянул, клокотала предвыборная жизнь. Стоял гул как в заводском цеху. Пять-шесть человек сидели, прижав к уху телефонные трубки. Из одной двери в другую пробежал девушка на каблуках, обеими руками держа напружинившийся лист бумаги. Мимо Мити пронесли стопки с листовками. Странное воодушевление охватило его при виде этой целеустремлённой суеты. Захотелось тоже что-нибудь делать. Человек за ближайшим столом прикрыл трубку ладонью, спросил по-сержантски резко:

— Вы кто? — и будто держал в руке не телефонную трубку, а секундомер: оп! не уложился. Митя, видимо, и в самом деле не уложился — парень заметно помрачнел.

— Кто вы и по какому вопросу? — слова он отщёлкивал гораздо быстрее нормального, с какой-то пулемётной плотностью.

— Я могу Олега увидеть? — спросил Митя как можно любезнее.

— Какого?

Он вдруг забыл фамилию. Парень с зажатой телефонной трубкой в руке нетерпеливо ждал.

— Лагодина, — вспомнил Митя. — Олега Лагодина.

— Олег! — тут же позвал он и прижал трубку к уху.

Олег появился из-за двери, за которой только что скрылась девушка на каблуках. Трусцой, лавируя между столов и людей со стопками листовок, добежал до Мити.

— Выйдем, — бросил он и толкнул дверь.

На улице Митя сразу полез во внутренний карман.

— Принёс, — сказал он и вынул доллары.

Олег принял их, не пересчитывая.

— Слушай, старик, тебе работа нужна? Такая тема… Словом, нам сейчас нужен будет человек на должность хаускипера.

— Кого-кого?

— Хаускипера. По-старинке — начальника АХУ.

— По старинке ничуть не лучше.