Русской души кочевья

2

Снимая угол в частном секторе,
Кухнёшку, где тепло лишь летом,
Расплачиваясь с гобсеками
Раз в месяц четвертным билетом, —

Они банкноту казначейскую

На свет разглядывали хмуро! —
Я вёл свою стезю житейскую,
Стрелой не раненный Амура.

Дружил с девчонкой я до армии.

Свиданий не забуду сроду.
Но, уцелев после «аварии»,
Я, раз обжегшись, дул на воду.

Ещё в искусстве всепрощения

И милосердья полный неуч,
Я с ними избегал общения,
Я говорил себе: «Ну нет уж!..»

Трояк за свет внося по счётчику,

Расходуя разумно уголь,
Воспринимал я как пощёчину
Укор хозяев, сдавших угол.

Зимою – скука беспробудная! —

Читал, дабы поднять веселье,
Запоем Куприна и Бунина,
Лескова, Блока и Есенина.

Ещё ни с кем не связан дружбою,

Я ссорился, проспав, с будильником,
Зато дружил с литровой кружкою,
Заваркою и кипятильником.

Не щепетилен, я учитывал, —

Нет, не страшась, ни в коем разе! —
Что яства кухни общепитовой
Наверняка приводят к язве.

И всё-таки, кляня, ругая их, —

В столовках матерно и склочно! —
Я избегал сии «рыгаловки»,
Народом названные точно.

Обычно, смену сдав по графику, —

Ночные смены, как вы долги! —
Спешил постичь я географию
Степного города на Волге.

Я знал ещё с поры учения,

Что он и мужествен и славен,
И должное отдал Вучетича
Неповторимому ансамблю.

В центр города,

                 угрюмо-выспренный,
Я ехал, где в граните скверы.
По книжным шлялся я,
                             невыспанный.
На улицах милиционеры

Смотрели на меня, небритого,

И с подозреньем, и с опаской.
Похоже, выглядел побито я,
Густою заливался краской.

Но постовой, он не корил меня,

Задумчивого, за одежонку.
Я счастлив был, купив Корнилова
Или Васильева книжонку…

3