Rust in Peace: восхождение Megadeth на Олимп трэш-метала

Тони Леттьери: Дэйв принимал все эти препараты под надзором доктора Маркса и был никакой. Иногда он едва стоял на ногах. Я забрал его на съемки. Нас встретил Рон Лаффитт. Пенелопа видела, что Дэйву хреново, и съемки проходили со сложностями. Дэйв едва ли был в состоянии что-либо делать. Она поставила его на сцену, и он должен был сыграть соло, пока сцена вращалась, но терял равновесие. Я стоял прямо за ним за камерой, потому что он постоянно падал. Его засняли с пояса, пока я пригнулся и держался за его петельку для ремня, и сцена вращалась. Это был полный пиздец.

Дэйв Мастейн: Рон Лаффитт, тот же парень, что занимался со мной во время записи с Дезмондом Чайлдом, говорил мне: «Дэйв, у тебя все получится». Пенелопа водрузила меня на пьедестал вроде вращающегося стола, только он был не упругим, а шатался. Он стал вращаться, и она мне сказала: «Посмотри в камеру». Я повернулся и посмотрел, повернулся и посмотрел. Приходилось вращать головой, чтобы успевать за камерой, и потом обратно, чтобы начинать новый кадр. Я был под психотропными веществами. Башка кружилась. Я не мог, вращаясь по кругу, смотреть через плечо, потом через другое, да еще и одновременно играть на гитаре. Волосы летели в морду. Меня снимали отдельно от всех. Мне повезло, что мы столько отсняли. Я был в крайне плачевном состоянии.

Когда настало время снимать сцену со всей группой, я начал ныть, что мы не трио, и нам не хватает гитариста, поэтому в сцене в тюремной решетке сзади стоит четвертый парень, просто тень с длинными волосами – это Рон Лаффитт. Пенелопа, наверное, немного разочаровалась. Она крайне не вовремя увидела меня в таком состоянии; я по-прежнему пытался добраться из точки А в точку Б, стараясь завязать с наркотической зависимостью.

Дэвид Эллефсон: Рон Лаффитт работал на крупную управляющую компанию Lippman and Kahane, владельцем которой были два брата, Майкл и Терри Липпманы, а также Роб Кахейн. Кахейн был менеджером Джорджа Майкла, когда тот был на пике карьеры. Терри Липпман был продюсером/менеджером, а Майкл Липпман немного напоминал мне Майкла Кейна. Премьера клипа «No More Mr. Nice Guy» состоялась в «китайском» клубе в Голливуде. Пришел Элис Купер. Его новая пластинка, которая называлась Trash, добилась огромного успеха, и Дезмонд Чайлд вместе с ним написал для нее песни. Элис к тому времени уже завязал. А мы – нет. Особенно Дэйв. Братья Липпмпаны были с Роном Лаффиттом и остались недовольны.

Наступает время, когда не знаешь, хочешь ли ты завязать, но, безусловно, не хочешь больше быть обдолбанным и едва сводить концы с концами. Сомневаюсь, что Дэйв когда-нибудь хотел завязать. Но все в индустрии были очень серьезно настроены: Дэйву нужно завязать. Мы не можем с ним работать. Ему нужно прекратить.

Дэйв Мастейн: Они хотели, чтобы я пришел на глупую вечеринку по случаю премьеры и вел себя так, будто меня шарахнуло током. Мне эта идея не нравилась. Что за идиотизм? Меня должны были одеть в комбинезон, пристегнуть к стулу, и я должен был делать вид, будто меня казнят на электрическом стуле. Так я и сделал, но был не в восторге.

Рэндалл Кёртц: Мы выпустили эту песню, чтобы Megadeth не списали со счетов, пока все пытались собраться за кадром. Мы устроили вечеринку по случаю выхода клипа в местечке Palace, куда пришли представители индустрии. Мы с Тони были в капюшонах и черном прикиде и вывели Мастейна в оранжевом комбинезоне, прямо с киноафиши. Мы посадили его на стул, и он продолжал вставать. Он должен был вести себя, как ненормальный, но я перестарался и силой усадил его обратно на стул, и вся эта чертова хрень чуть не рухнула. Все было довольно скромно. Затем кто-то еще вышел в капюшоне, а когда снял, оказалось, что это Элис Купер. Он опустил рубильник и поджарил Мастейна.

Дэйв Мастейн: Я мотался как говно в проруби между довольно злачным старым отелем на голливудском бульваре и домом матери в Элсинор. Приходилось иметь дело с доктором Марксом, инъекциями бупренорфина в живот, таблетками. Приходилось ездить к нему из Эльсинор, и творилось все это безумие, которое стало происходить в моей жизни из-за наркоты и алкоголя. Ник был уже постоянным участником группы, и мы начали сочинять песни для нового альбома, пусть даже были невменяемыми.

Мы с Дэвидом катались в его фургоне, и я придумывал какие-то отрывки текстов. Мы просто колесили по округе и валяли дурака. Мы как бы ждали. Ждали успеха. Ждали прихода. Ждали вдохновения. Ждали возможности достать товар. Ждали, когда перестанем долбить наркоту. Ждали, когда это чертово чистилище закончится и мы больше не будем ничего ждать, но в итоге окажемся там. Где «там»? Не знаю. А пока мы таскались без дела и жгли бензин. Я написал текст для песни «Lucretia» («Лукреция») на заднем сиденье, чувствуя себя совершенно никчемным. Засидевшись допоздна, я на цыпочках иду в темноту…