Русуданиани

Однажды я сопровождал Хосро на охоту вместе с другими приближенными. Когда мы уже повернули домой, вдруг заметил он Желтую скалу, которая была с целое царство. У подошвы скалы расстилалось необозримое поле, и на том поле в семь рядов стояли табуны отменных коней. Хосро спросил: «Чьи это табуны?» Сын визиря находился далеко от него, и потому доложили ему другие: «Это царские табуны». Сказал тогда царевич: «Почему же я до сих пор их не видел? Может, как раз там найдется конь мне по душе, пойду погляжу». Тут как раз подоспел сын визиря. Сначала он отговаривал Хосро: «Если и водится там добрый конь, для чего тебе ходить туда, разве другие не могут привести его? Столько времени царствует твой отец, и, как я слышал, он здесь не бывал, и тебе тут делать нечего. Если это место пригодно для царей, то почему же царь Нушреван здесь не бывал?»

Рассмеялся Хосро: «Что с того, коли царь здесь не бывал, может, он опасался дальних поездок. В поле пасутся лошади. Разве трудно к ним подойти?» Когда убедился Завар, что не отступится Хосро, сказал: «Если мы теперь отправимся туда, не дойдем до конца: у нас ничего с собой нет, это большая дорога, по ней проходит много чужеземцев, и ни к чему идти туда налегке. Ты ведь царский сын, тебя еще и твои подданные как следует не видели, а не то что чужестранцы. И потому не подобает тебе ходить без свиты, ночевать где попало. Теперь пойдем домой и, если пожелаешь, снарядимся по-царски и отправимся в путь, как положено».

Послушался царевич. Отправились мы домой. В ту ночь Завар пожаловался отцу: «Царевич заупрямился, хочет посмотреть табун у Желтой скалы. Вы говорили о том, что в табуне есть один конь, которого никто не заарканит. Если он увидит того коня, тогда он и вовсе не отступится — или поймает его, или убьет себя. Узнает про то сын морского царя, прибудет и затеет с нами войну, как мне поступить тогда?» Визирь ответил: «Что узнавать Барзину, когда он ежедневно навещает табун и старается поймать того пегого коня. Если он поймает его, мы пропали. Но ты постарайся и Хосро не показывать ту лошадь. Покажи ему шесть табунов. Седьмой, тот, что у самой скалы, не показывай, иначе плохо тебе придется. Поймать ту пегую лошадь человеку не под силу, в погоне за ней Барзин много могучих аргамаков убил. Хосро молод, как увидит он коня, вспыхнет, и мозг его разгорячится, не сможет он удержаться, станет сердиться и грозить; если Барзин там неподалеку, он тоже прятаться не станет, а вам пока не следует спешить сразиться с ним, ибо он горячее льва и даже слон не выдержит его натиска. В битве он яростнее тигра и сожжет твоих воинов быстрее огня. Когда он в кольчуге сидит на коне, то подобен черной горе, а когда выпрямится во весь рост, головой достигает облаков. Слона он поднимает одной рукой, как ястреб подхватывает птичку. Лев и крокодил перед ним ничто. Борющийся с ним и без удара умрет». Отвечал Завар: «Что делать, я тоже пока не хочу войны с ним, но если дело дойдет до боя, то Хосро ни в чем не уступит Барзину. До сих пор Барзин не имел равного себе, а ныне, как увидит Хосро, думаю, что похваляться больше не будет».

Ту ночь они провели в такой беседе. Наутро от Хосро прибыл человек: «Отчего мы запаздываем с выездом?» Завар прикинулся больным. Тогда Хосро сам явился к нему. Увидел, что он здоров и просто не хочет ехать. Царевич стоял на своем: «Все равно я не отступлюсь, если не хочешь, не езжай». Выслушал от него эти обидные речи Завар и отвечал так: «Раз ты ждал столько, позволь мне снарядить войско как следует, а там, если даже в синее море ринешься, какое право я имею не последовать за тобой!»

Пошел Завар, доложил царю Нушревану: «Не гневайся, царь, твой сын все равно не послушался бы ме ня, и дело приняло бы дурной оборот. Собирается он к Желтой скале, в тот самый табун, что в логове врага. Как же мне быть, если дело повернется к войне? Божьей милостью ничего дурного не произойдет, но знаю, что обвинишь меня в том, что сына мне поручил, а он ввязался в такое дело. Постарайся запретить ему, может, он послушает тебя».

Как услышал это царь, закручинился и сам пошел к сыну, молвил так: «Сын мой, солнце страны и жизнь престарелых родителей твоих, зачем творишь то, чего не делал никто из нашего рода? К лицу ли тебе по табунам ходить?! Ты только не езди туда, а я, если хочешь, велю всех коней сюда пригнать».

Хосро засмеялся и ответил: «Оказывается, ты подозреваешь меня в трусости и потому не отпускаешь туда! Иначе что зазорного в том, чтобы осмотреть табун и выбрать доброго коня? Может, какой-нибудь враг лишил тебя власти над скалой, и потому ты опасаешься? Но, клянусь тобой, если только отсечешь мне голову, а живой все равно поеду туда, а если там — обиталище врага, неужто я не в силах рассчитаться с ним?!» То колени отцу Хосро обнимал, то руки ему целовал: «Не случится со мной ничего, кроме хорошего, отпусти меня!»