Рута

Всего остального герцогиня добивалась так же без боя и тем же путем, поэтому герцог считал себя главой семьи, мужчиной с большой буквы, принимающим все решения исключительно самостоятельно.

— Доброе утро, дорогой! Ты выглядишь изумительно! Это жабо так хорошо подчеркивает благородство твоего лица и в то же время придает, хо-хо, несколько шаловливый вид. Ох, какой же ты у меня красивый! Просто чудо! — защебетала герцогиня, рассматривая мужа с головы до ног восхищенным взглядом, — Мне тоже надо привести себя в порядок, мы с Тиной с минуты на минуту ждем модисток. Ну, раз уж ты полностью готов, вот проверь по этому списку, пожалуйста, все ли готово к свадьбе. Я хотела сама, но потом поняла, что лучше тебя никто не справиться с этой задачей. Ведь от твоего внимания никогда, ничего не ускользает. Увидимся позже!

Она исчезла так же стремительно, как и появилась. Герцог взглянул на огромный список, тяжело вздохнул, осознавая бремя свалившейся на него ответственности, и уже направился к выходу, как из под шкафа вылезла большая коричневая крыса, забралась на кровать и принялась чесать ухо.

— Здравствуй, Наира, — еще тяжелее вздохнул герцог, — разве ты не приглашена в качестве почетного гостя? Почему на тебе эта мерзкая крысиная шкура, вместо платья?

Крыса отряхнулась, подскочила и превратилась в светловолосую женщину лет тридцати в роскошном васильковом платье. Ее можно было бы назвать красивой, если бы не узкий сильно вздернутый нос.

— Здравствуй, Дреас! Я тоже рада тебя видеть! Ты знаешь, зачем я тут и нечего прикидываться. Мне нужен твой ответ и прямо сейчас!

— Нет, нет и нет! Я не могу. Я боюсь и не представляю, куда мне его девать.

— Когда на тебя объявили охоту, он пришел тебе на помощь, сейчас объявили охоту на него, и пришла твоя очередь помогать. К тому же это не просьба, а мое желание. Ты тогда обещал выполнить любое мое желание, вот и выполняй!

— Ох, Наира! На него всегда шла охота, почему же именно сейчас, когда свадьба моей дочери на носу, ты просишь его спрятать?

— Раньше на него охотились лишь кметы с рогатинами, да рыцари со своими сабельками, а сейчас кто-то нанял Белую Прядь. Это очень опасно, для него, для меня, да и для тебя тоже, ведь если ему не помочь он может многое рассказать…

— Ладно, ладно! Убедила! — замахал руками герцог. — Но только после свадьбы!

— Нет, дорогой Дреас, прямо сейчас. Немедленно. Он уже ждет перед твоим замком.

Герцог подскочил к окну и увидел стоящую перед воротами глухую, черную карету. Он застонал, отвернулся от окна, но вместо женщины на постели опять сидела крыса.

— Встретимся в подземелье! — прошипела она, снова юркнув под шкаф.

* * *

В замке полным ходом шла подготовка к предстоящей свадьбе. Кругом сновали слуги, портные, цирюльники, прачки и прочие служащие, специально приглашенные для того, что бы хозяева и гости могли блистать на церемонии бракосочетания во всей красе. В большом торжественно украшенном зале, полном суеты и шума, в углу на лавке, поджав под себя одну ногу, сидел Лютик и настраивал свою лютню. За всю свою жизнь он видел уже не одну сотню подобных мероприятий, поэтому ни что не могло его отвлечь от его мыслей: ни крики слуг, ни звон бьющейся посуды, ни даже загоревшийся фартук повара. Тем более что голова его была занята самым важным на сегодняшний день делом — выбором репертуара.

И вот, в эту обычную в преддверии праздника, картину вошел совершенно не типичный персонаж. Мертвенно бледный герцог, облаченный в бордовый бархат и воздушное жабо, крался вдоль стены зала, озираясь и трясясь от страха. Хотя это было абсолютно лишним, все настолько были заняты, что ни кто не обращал на него ни малейшего внимания. Поэт, скорее всего, тоже бы ни чего не заметил, но его блуждающий взгляд случайно встретился с испуганными глазами герцога. Герцог, как-то весь сжался, потом отвернулся, выпрямился и гордо продефилировал в кухню. Лютик отметил для себя, что герцог явно не себе, и тут же вернулся к своим прежним мыслям.

Через час с небольшим, когда поэт, отвернувшись к стене, что-то тихо напевал себе под нос, герцог вышел из кухни в сопровождении светловолосой дамы в васильковом платье. Бледность и озабоченность еще больше покрывали его лицо. Он глазами указал даме на Лютика, после чего они вместе вышли в коридор.

— Какой же ты Дреас, паникер. Это просто поэт, пустозвон! И какое ему дело, куда и как шел хозяин замка? Если ты, конечно, не полз вдоль зала на брюхе?

— Нет, не полз, можешь себе представить, — гордо и зло ответил герцог, — но опасался. До сих пор не понимаю, как я дал себя втянуть в это дело?

— Так же, как и я семнадцать лет назад, когда связалась с тобой!

* * *