Рута

— Ну хорошо. Для меня это не просто ремесло, это моя натура. Не жажда убийства или крови, но возбуждение схватки с равным по силам противником, радость победы и конечно же, удовлетворение от хорошо проделанной работы, осознание того, что это чудовище уже ни кому не принесет вреда. Даже если спасенные пытаются швырнуть мне в спину камень.

— Бывают и такие?

— А как же! В основном женщины, — улыбнулась Рута.

Басто рассмеялся и отдернул в сторону своего солового флегматичного мерина, слишком близко подошедшего к нервно подрагивающему вороному жеребцу.

— Ничего удивительного. Видимо многие мужья начинают пускать слюни, при одном только взгляде на вас.

— Я думаю, — усмехнулась ведьмачка. — Слюней и камней, вы получаете ни чуть не меньше.

Он опять рассмеялся. Руте вдруг стало приятно его общество.

Дорога свернула объезжая поросшие мхом развалины замка. Небольшой не разрушенный фрагмент стены, словно парус возвышался над руинами, просвечивая дырами бойниц.

Еле уловимый шорох… Рута напрягла слух. Звук спущенной тетивы… Мгновение и оба застыли недоуменно глядя друг на друга. В руке Басто держал пойманную в полете стрелу, ведьмачий меч замер на расстоянии волоска от его пальцев. Еще мгновение. Свист. Ловко соскочив с коня он в мановение ока скрылся за камнями. Рута уже скакала на перерез бандитам, мелькающим в прорезях бойниц.

Ведьмачка была уверена, что увидит только трупы, но вопреки ее ожиданиям из-за стены показался щербатый тип залитый кровью товарища, которого он тащил на закорках, за ними появился и ее попутчик.

— Что будем с ними делать? — спросил он, очищая плащ от репейника и паутины.

— Это ваши пленники, вам и решать, — Рута соскочила с коня и подошла ближе к убийцам.

Раненый был без сознания. Кровь сочилась из глубокой раны в груди, скорее всего нанесенной кинжалом.

— Прошу вас, милсдарыня, пощадите! — заныл щербатый.

— Положи-ка раненого вот сюда. — Она указала на большой камень. — Я хочу задать тебе пару вопросов. Отойдем.

Басто оторвался от чистки плаща и усмехнулся.

Щербатый, как побитая собака поплелся в сторону.

— Стой, — приказала она, когда они отошли достаточно далеко. — Давай выкладывай все по порядку: кто, когда и почему?

Хлюпнув носом, он испуганно уставился на ведьмачку.

— Ден двенадцать назад граф Дилон скликал поди сотню добрых вояк и заслал во все веси, дабы сыскать двух ведьмин, — сообщил он дрожащим голосом. — А почем, того не ведаю, токмо заплатить обещался звонкой монетой. Ежили живьем — то больше, а ежели мертвяком — то меньше, но не на много.

— Граф Дилон? Это кто ж такой?

— Воевода поди, али еще как, при короле Темерии служит. Однорукий.

— Хлой?! Выжил значит, собака, — хлопнула она себя по бедру.

— Рука-то, что ли ваша работа? — поинтересовался мужик, немного расслабившись.

— Моя работа, не твоя забота, — прошипела она, резко повернувшись к нему. — Того, что там стоит откуда заешь?

— Да чаво вы милсдарыня? — в ужасе отпрянул он. — Знать его не знаю. Кабы знал, что у вас такой охранник, да близко бы не подошел.

— Ладно. Давай обратно.

Пока шли назад, мужик беспрестанно ныл, перебирая руками подол куртки.

— Милсдарыня, прошу пощадите. Деньги тому виною, детев кормить надобно. Не стану боле разбоем безобразить и к Дилону не пойду. Пусть меня оборотни раздерут, коли вру!

— Проваливай, да этого забирай, — Рута кивнула в сторону раненого.

— Вы надеюсь не против? — поинтересовалась она у Басто, правящего подпругу седла.

— Мне все равно.

Закончив он подошел к мужику, пытавшемуся нащупать у раненого пульс и похлопав по спине, произнес тихим, но малоприятным голосом.

— В этот раз тебе повезло, но в следующую нашу встречу…

— Да чаво вы? Какой уж следующий раз?… Пусть меня оборотни раздерут!

Басто улыбнулся так, что мужик почувствовал, как на лбу выступил холодный липкий пот и почему-то сильно зудела спина.

* * *

— Слышь браток! Помер, что ли? — тряс щербатый своего приятеля, когда ведьмачка с попутчиком скрылись из виду. — А, да что б тебя, паскуда!

Спина чесалась так, что не было сил терпеть. Схватив валяющуюся под ногами палку, он что есть мочи принялся чесать между лопатками, ругаясь и усмехаясь.

— Щас, все покидаю, да примусь лавки сколачивать! Иш, раскатали губошлепы. Вы у меня еще волоса рвать будете, что не пришили меня тутачки.

Зуд в спине перешел в боль, нарастающую и разливающуюся по всему телу. Он умирал долго и мучительно, лежа на земле среди молодой травки и развалин старого замка, а воспаленный мозг рождал страшные образы.

* * *

Постоялый двор «Старый» вполне оправдывал свое название. Притулившийся у самой дороги трактир, опирался перекошенным боком на маленькую конюшню, сзади его подпирали хозяйственные постройки, и скорее всего благодаря этому, он все еще не завалился на бок. Внутри, так же все давно требовало ремонта, но столы были всегда чистые, а стряпня — отменная. Даже в лучших городских трактирах не всегда можно было отведать таких вкуснейших блюд, как в этом разваливающемся сарае, стоящем на середине пути от Бан Арда до Ард Каррайга.