Рутина

Аня закрылась там. Я слушал журчание ее струйки, стоя под дверью. Когда она вышла, я взял ее за руку и отвел к кровати. Усадил ее, а сам стоял, склонившись над ней, целовал взасос.

Что-то было неправильное. Я отстранился. Кровать, убранство, тумбочки и шкаф.

– Я же здесь сплю со своей женщиной, – сказал я.

Аня разглядывала меня с любопытством. Я снял покрывало и бросил его на пол.

– Ты ведешь себя очень по-мужски, – сказала Аня, когда мы легли на покрывало.

– В каком смысле?

– В самом плохом смысле. Если хочешь расстаться – уйди. Хочешь жениться – женись. Что за клоунада?

После этих слов она начала расстегивать мне ширинку. Скоро хуй оказался у нее во рту, все успокоилось. Деревья шептали листьями за окном. Я подумал, что, в принципе, разница невелика. Зачем менять одно на другое. Аня выплюнула хуй, смотрела на меня, ждала действий. У меня на тумбочке валялся презерватив, я разорвал упаковку и надел его. Аня вопросительно развела руками.

– Это чего вдруг? Безопасный секс?

– В гондоне не засчитывается, – сказал я.

– То есть понарошку?

Но возбуждение было такое сильное, что я все равно кончил через пару минут, лежа на ней на полу, отталкивая Анино лицо от себя. Я знал: чтобы доставить ей удовольствие, надо поставить раком, отстраниться и спокойно поработать. Знал, но не сделал этого. Аня вызвала такси и уехала.

Продержался на этой работе два месяца. Меня постоянно вызывали в лишние часы то днем, то ночью. Мне снились посылки, жизнь превращалась в ад. На складе был ремонт, ноги кусали блохи. Сначала я носил повязку на зашитой ноге, так вот, они забирались туда. Я вытаскивал их и давил ногтями – с щелчком они дохли, оставляя следы моей крови. В туалете было грязно, но все равно дрочил там, вспоминая, как кончал на Аню, ее голубые глаза, голос, интонацию и свое малодушие. Нужно было покончить с этим, избавиться от наваждения. Когда Оксана спала, я прижимался к ней, шептал «прости». Но в моем сердце было две бабы, а часто достаточно одной, чтобы образовалась дыра. Хорошо было другое: Аня хотя бы вытеснила Ингу и Малолетку на какое-то время. Но они – другое, лишь эротические образы, тогда как Аня въелась гораздо глубже.

У меня было очень много дополнительных часов, и, по идее, каждый товар, который я сканировал под своим логином и паролем, должен был засчитываться в плюс. Однако на моей зарплате это не сказывалось. Я ходил в бухгалтерию ругаться. Потом уволился. Спустя две недели мне позвонили и предложили зайти за перерасчетом. Денег было много, выплатили за каждую переработанную минуту.

– Может быть, возьмете меня обратно?

– Нет, ты тут нагрубил, – ответили мне.

В это время настойчиво всплывала тема женитьбы. Она откуда-то приходит на третий год отношений. «Зачем жениться?» – думаешь ты. Наверное, дело в том, что мы с Костей попали в мусарню, когда выступали на открытом веганском фестивале, и провели за решеткой ночь. В такие моменты понимаешь, что неверный шаг может привести в тюрьму. Думаешь, что лучше расписаться. Так хотя бы родной и любимый человек – жена – сможет тебя навещать. Или если в психушку попадешь, то же самое. Супруга или супруг. В море бюрократии – спасательный круг.

Морская пена смыла лишние деньги со счета.

Как ребенка в школу-интернат отправил, продал один из фотиков.

Чем меньше имущества, тем легче писать.

Мне перевели гонорар, но на карту жены, и его не заполучить.

Организатор из Курска кинул меня в конце года на тридцать пять кусков.

Концертный директор проебал наши с Костей деньги с айтюнса.

Кредитная карта, как прожорливый питомец, скулит.

Верный знак!

Большая удача!

Буквы воспряли и стали снова дарить мне счастье.

Отрицательный баланс как свобода от обывательских мечт.

Счистил немного горькой сажи и распрямился на турничке.

13