Рутинёр

Да иначе и быть не могло! Хоть проповеди настоятеля монастыря Поступи Пророка нашли отклик в душах многих горожан, но хватало и тех, кто рьяно поддерживал устремления светлейшего государя по искоренению солнцепоклонников, а большинство обывателей и вовсе предпочло отсидеться дома. Наверняка в мятеже участвовали и другие отряды помимо второго кирасирского полка, но, судя по звукам стрельбы, противостояние сместилось в район императорского дворца, а на окраинах было спокойно.

Канал не перегораживали шлюзы, и я беспрепятственно доплыл до Рейга, а там, когда лодку подхватило и потянуло сильное течение, бросил вёсла и принялся умываться и оттирать от крови руки. Привести в порядок мундир не стал даже и пытаться – выглядел он так, словно довелось поработать на скотобойне. Да и в любом случае лиловое сейчас не тот цвет, в котором стоит выходить из дома.

Пристань пустовала, как и набережная, чего нельзя было сказать о таверне. Туда набились едва ли не все окрестные жители, и я спешно прошмыгнул на задворки заведения, под скрип ступеней взбежал на третий этаж, отпер дверь и навалился на стену, с облегчением переведя дыхание. Сразу взял себя в руки, прошёл в комнату, бросил оружейный ремень с палашом на кровать. Одну за другой расстегнул медные пуговицы, стянул мундир, кинул под ноги. Потом избавился фуфайки, сапог и рейтуз, подошёл к рукомойнику и долго умывался, оттирая незамеченные ранее пятна засохшей крови и въевшуюся в кожу пороховую гарь.

Моя повседневная одежда осталась в казарме лиловых жандармов, пришлось надевать свой лучший костюм, который вкупе с замызганными сапогами и перевязью смотрелся попросту нелепо.

Плевать! Я убрал в саквояж кошель, ручную бомбу и ящичек с бутылкой рома, забросил за спину чехол со штуцером и застегнул на поясе ремень со шпагой. Остальные свои пожитки побросал в дорожный мешок и ушёл в комнату Микаэля, намереваясь прихватить с собой и вещи бретёра. Просто не был уверен, что ещё доведётся сюда вернуться.

Уж проще переждать беспорядки у Эстебана вместе с остальными. А там всё будет зависеть от развития событий.

Плюнув с досады под ноги, я вытянул из-под кровати мешок бретёра, тогда-то и услышал скрип рассохшихся ступеней. И поднимался не одиночка, не двое и не трое. Значить это могло только одно – кто-то из недоброжелателей вознамерился заполучить трофей в виде головы магистра-расследующего – ох, простите! – ревизора Вселенской комиссии по этике Филиппа Олеандра вон Черена.

Я достал из саквояжа ручную бомбу, запалил её фитиль и поставил на порог распахнутой входной двери. Пистоли заранее нацелил на лестничный пролёт и, когда на него вывернули двое громил с белыми повязками, сразу грохнула пара выстрелов, коридор утонул в пороховом дыму, а следом носок сапога отправил вниз по ступеням бомбу с почти догоревшим до корпуса фитилём.

Заперев дверь, я ухватил ремень саквояжа и опрометью бросился в комнату. За спиной басовито грохнул взрыв, и кто-то зашёлся в истошном крике, а потом засов отлетел, выбитый мощным ударом.

Волшебная палочка в моей руке крутанулась, соткала эфир в безыскусный сгусток обжигающей энергии и отправила его в затянутый дымом коридор. Шаровая молния мигнула и погасла, а из сизой пелены возникла фигура с двумя вскинутыми пистолями. Сыпанули искрами колесцовые замки, и я отступил в центр круга святого Варфоломея, дёрнул жезлом, закручивая сгустившийся после моих многодневных упражнений эфир в невидимый водоворот. Стволы плюнули огнём, но пули не достигли цели и взорвались при столкновении с магической завесой, как это случилось некогда в Рёгенмаре. Зашипела прожжённая раскалённым свинцовым крошевом одежда, что-то обожгло шею и щёку, но в целом я остался невредим. И даже откат от сотворённого защитного заклинания ударил не слишком сильно; левую руку заморозило по локоть и только.

– Сеньор де ла Вега! – скривился я, разглядев лицо противника, и потянул из ножен шпагу. – Или же Виллем Келен-Басалар?

Официал герхардианцев отбросил пистоли, выдернул засевшую в щеке щепку и сложил на груди руки, не спеша обнажать скьявону.

– Поразительная осведомлённость, Филипп! Просто поразительная! Хотел бы я забраться вам в голову и узнать, кто вы на самом деле такой.

Совсем уж бесследно близкий взрыв ручной бомбы для Сильвио не прошёл, и держался он немного скованно, а из левого уха потихоньку сочилась кровь, но я не собирался рисковать и выходить за пределы магической схемы, как бы мне ни хотелось вырезать собеседнику сердце.

– Что вам до моих секретов, официал? – улыбнулся я, стараясь не упустить ни единого движения противника.

Коридор за спиной Сильвио был пуст, а доносившийся снизу гомон встревоженных голосов принадлежал скорее посетителям таверны, нежели подручным де ла Веги, а посему мы вполне могли перевести дух и побеседовать в ожидании подходящего момента выпустить друг другу кишки.

– Ваши секреты дурно пахнут, магистр, – скривился южанин в отнюдь не притворном отвращении. – Вы убийца и чернокнижник!