Рутинер

Я обернулся и вскинул оружие, но Уве навалился на худощавого сеньора, и не было никаких причин для паники. Лишь миг спустя стало ясно, что паренек не удерживает пленника, а зажимает колотую рану в его спине. И тот не пытается высвободиться, просто бьется в агонии.

— Ангелы небесные! — выдохнул я, не зная, что предпринять.

Это ведь точно профессор Граб! Сильвио неспроста его кинжалом в спину ткнул!

Сильвио!

Из дальнего конца коридора донеслись стук и треск, и я рванул на помощь Микаэлю.

— Магистр! — продолжил истошно вопить Уве.

Я проигнорировал его крик, повернул за угол и обнаружил, что маэстро Салазар ломится в одну из квартир.

— Давай! — крикнул он, мы прыгнули разом, слаженно ударили плечами и выломали запор. С ходу проскочили тесную прихожую и очутились в гостиной с распахнутым настежь окном.

Микаэль подскочил к нему и выглянул на улицу, злобно ударил кулаком по подоконнику:

— Драного осла уши! Ушел!

Я быстро обежал остальные комнаты, заглянул под кровать и даже проверил платяной шкаф, но Сильвио и в самом деле сиганул в окно.

— За мной! — крикнул я скрипевшему от злобы зубами бретеру и рванул обратно в холл.

Уве зажал рану в спине уложенного на бок профессора каким-то лоскутом, тот уже промок и буквально сочился кровью.

— Да где же вы, магистр?! — вскинулся школяр. — Он умирает!

— Мик, глянь! — скомандовал я, сбежал по лестнице, подскочил к входной двери и запер ее на засов.

Маэстро Салазар без промедления опустился на колени рядом с раненым, оттер плечом Уве и накрыл ладонями рану. Тогда я ухватил школяра за руку, заставил его подняться на ноги и потребовал:

— Проверь, есть ли кто в доме! Да не надо никуда бежать! Ищи ауры!

Едва ли жильцы могли проигнорировать крики и грохот, но между логическими выкладками и точным знанием пролегает слепая зона, из которой запросто может вывалиться случайный свидетель. Не резать же ему потом глотку?

Уве зажмурился и усилием воли вогнал себя в транс, я уловил явственный всплеск эфирного поля, когда сознание школяра вломилось в незримую стихию, а несколько мгновений спустя он мотнул головой и объявил:

— Пусто!

— Следи за двором! — распорядился я и повернулся к маэстро Салазару: — Мик! Что с ним?

— Не жилец, — отозвался бретер. — Перебита печеночная артерия.

Раненый сеньор вдруг перестал стонать и хрипло выдохнул:

— Опоздали! Вы опоздали! Прогресс не остановить!

Я опустился на колени и спросил:

— Профессор Граб?

Тот сипло выдохнул нечто походившее на согласие.

— Он убил вас! — попытался воззвать я к гласу разума. — Убил! Не хотите отомстить?

— Человек слаб… Любой сломается под пытками… Но только не мертвец!

Смех оборвался как-то очень уж резко, и я потребовал:

— Излечи его, Микаэль!

Маэстро Салазар дернулся словно от удара.

— Ты же знаешь, я не могу! Больше не могу! Не выйдет!

Лоскут, которым бретер зажимал рану, сочился кровью, вместе с той утекала сама жизнь, и я надавил на подручного:

— Пять минут! Дай мне пять минут! Не важно, что будет потом!

Якоб Граб вновь выплыл из забытья и лихорадочно зашептал:

— Ничего не скажу! Сами поймете! Все поймут! Все увидят!

Маэстро Салазар посмотрел на меня с мольбой во взгляде, но я подавил неуместную сентиментальность и сказал:

— Делай!

Бретер закусил губу, резко выругался и положил на рану ладони. Профессора выгнуло дугой, и он взвыл так, что зазвенело в ушах. Отголоски целебных чар взбудоражили эфирное поле, и у меня пошла кругом голова, а Микаэль сгорбился, лицо его осунулось, из носа закапала кровь.

Я не стал растрачивать время на пустые благодарности и навалился на Якоба:

— Что вы задумали, говори!

Тот застонал, несколько раз моргнул и уставился на меня неожиданно ясным взглядом.

— Вы, рутинеры, закоснели в заблуждениях и не узрите истину, даже если вас ткнуть в нее мордой! Вы не живете сами и не даете жить другим! Но прогресс сметет всех! Сметет и вашу двуличную комиссию, и лживую церковь. Мы освободим людей!

Я не собирался выслушивать политические манифесты и коротко бросил:

— Мик!

Бретер прижал руку профессора к полу и ударом даги отхватил ему мизинец. Граб снова взвыл, и я начал допрос:

— Шеер! Это ты подбил его распечатывать места силы? Зачем?

— Моя ошибка, — неожиданно легко сознался Якоб, застонал от боли и быстро произнес: — Неточность перевода привела к неверному подходу! Моя вина!

— Чего он должен был добиться? — быстро спросил я.

Профессор замешкался с ответом и до крови закусил губу, пришлось вновь отдать команду Микаэлю. На этот раз Якоб Граб лишился безымянного пальца, и лицо, в которое после исцеления вернулись краски, вновь начало быстро бледнеть и покрываться бисеринками пота.

— Если придется вырезать из вас ответы, меня это не остановит! — пригрозил я и кивнул бретеру, тогда профессор перестал запираться.

— Дело сделано, вам ничего уже не изменить! — хрипло выкликнул он. — Ничего!

— Чего добивался Шеер?

Маэстро Салазар надавил дагой, и Граб забился, лишившись очередного пальца.