Рутинер

Мы пересекли площадь и поскакали вдоль крепостной стены, по верху которой к цитадели Ангела шел крытый коридор. На верхотуру по серпантину обвивавшей склоны дороги взбираться не пришлось; капитан дал команду остановиться у моста, где уже дежурила полудюжина всадников. Верзилы в мундирах цветов лейб-гвардии поглядели на нас даже не с превосходством, а с нескрываемым презрением и демонстративно отвернулись. Лишь их лейтенант отсалютовал Колингерту, и только.

— Ждем, — негромко скомандовал Рихард и предупредил меня: — Вон Черен, смотри в оба!

Я кивнул и огляделся. Кругом было тихо, спокойно и пустынно, но долго томиться в ожидании не пришлось. Вскоре послышались стук копыт и скрип упряжи, а затем начали медленно и натужно распахиваться тяжеленные створки нижних ворот Ангельской цитадели.

Святые небеса! Началось!

Показались конные гвардейцы в вороненых, с позолотой доспехах и с поднятыми пиками, на концах которых трепетали черно-золотые вымпелы. Высокие и широкоплечие бойцы личной охраны светлейшего государя скакали на мощных гнедых жеребцах по пятеро в ряд, и мимо нас проехало пять шеренг, прежде чем в ворота выкатила запряженная шестеркой белоснежных коней карета, на дверце которой раскинул крылья черный орел с зажатой в когтях золотой семиконечной звездой. Это ехал его императорское величество Фердинанд Второй, король Виттена, владетель Северных марок и прочая, прочая, прочая…

Меня начала колотить легкая дрожь, и отнюдь не из-за воодушевления, вызванного близостью самого могущественного владыки к западу от Рейга. Просто лишь светлейший государь мог отдать приказ о претворении в жизнь плана, по которому подручные маркиза аус Саза подбивали школяров к принесению человеческих жертв. Вот уж воистину политика — дело грязное!

Вслед за императорским экипажем показались кареты наследника престола и столичного архиепископа. Их сопровождали не только гвардейцы, но и не слишком уверенно держащиеся в седле священнослужители и люди в мирском платье; не иначе — маги. Кто-то из них вполне мог входить в знаменитую Черную дюжину, да только мне сейчас было не до праздного любопытства. Глаза бегали-бегали-бегали по лицам, пытались отыскать знакомые черты; мысленно я откидывал усы и бороды или только бороды, а кому-то, напротив, добавлял их, пытаясь отыскать в императорской свите официала герхардианцев. Безуспешно.

Наверное, именно из-за своей сосредоточенности на людях я не сразу ощутил, как надвинулась непонятная упорядоченность и распороли незримую стихию сложные защитные конструкции, прикрывшие не только императорский экипаж, но и всю процессию в целом. Над землей словно плыл невидимый дракон или сколопендра, магические щиты смыкались друг с другом и заставляли подрагивать едва заметным маревом воздух.

Ни одно ядро не могло пробить их, ни одно самое мощное атакующее плетение. Полагаю, даже у князей запределья, воплотись кто-нибудь из них в нашем мире, не получилось бы с ходу взломать столь искусную защиту, слишком много было в ту влито сил.

Когда один из щитов зацепил меня краем, по коже словно прошлись наждаком, а четки дрогнули, и бусина, впитавшая в себя саму квинтэссенцию жизни святого Мартина, едва заметно мигнула. Я задумчиво хмыкнул и размеренно задышал, погружая сознание в легкий транс, дабы совместить обычное зрение с истинным.

На миг я выпал из действительности, зато потом реальность расчертили сложнейшие плетения императорских магов — светящиеся силой призрачные щиты и раскинувшиеся во все стороны щупальца поисковых чар. Пусть формулы и защищали огнестрельное оружие от магического воздействия, но одновременно вызываемые ими возмущения эфирных полей позволяли колдунам легко отыскивать пистоли, мушкеты и тем паче — пушки.

Но — не важно. Сейчас не важно. Вновь — лица, лица, лица. Только теперь я не просто высматривал южанина, но и пытался отследить Око святого Рихора. Задача предельно осложнялась тем, что, помимо гвардейцев, мост начали пересекать еще и сопровождавшие императора дворяне из числа наиболее родовитых, а у этой публики хватало при себе и магических амулетов, и благословленных талисманов. Иной раз удавалось уловить и присутствие святости, и тогда я всякий раз пристально вглядывался в обладателей реликвий. Но — без толку, никого похожего на Сильвио заметить не удалось.

— Ну что? — прошипел мне на ухо Вильгельм вон Ларсгоф, когда процессия полностью пересекла мост.

Я покачал головой, и мы пристроились в конец колонны, продвигавшейся к площади Святого Марка. Щиты сложной составной защиты по мере удаления от императорского экипажа постепенно слабели, но даже в хвосте не приходилось опасаться выстрела из арбалета или броска ручной бомбы. Другое дело, что напитанные силой плетения отвлекали и слегка искажали перспективу, мешали оглядеться.

— Предполагалось, мы будем фланировать! — ядовито шепнул я следователю.

Вильгельм вон Ларсгоф нервно передернул плечами:

— Как минуем монастырь, вырвемся вперед и встретим колонну у въезда на мост.