Рутинер

Георг обернулся, огладил кудлатую с проседью бороду и уверенно ответил:

— Да, почитай, закончили уже. Четверть часа — и отправимся, а иначе впотьмах ехать придется. Нам такого не надо.

Он даже передернул плечами, словно одна мысль о необходимости задержаться вызвала нешуточную обеспокоенность. Я решил, что четверть часа особой роли не сыграют, и кивнул:

— Тогда по рукам.

Мы ослабили подпруги и оставили лошадей и осла у коновязи, а сами расположились за выставленным на улицу длинным столом, сколоченным из добротных досок. Его ножки буквально вросли в землю, а выдубленная всеми ветрами столешница потемнела от дождей и снега, но ничуть не рассохлась. Еду заказывать не стали, ограничились пивом, от которого не отказалась даже Марта. Лето окончательно вступило в свои права, и солнце припекало так, что смалодушничать и снять кольчугу не позволила лишь полученная в Лаваре закалка.

Закалка… да еще страх, ведь человеку в моем положении проще простого схлопотать стрелу на пустынной дороге. Заговоры будто обоюдоострый кинжал — режут без жалости всех посвященных в тайну; только расслабься и дай слабину, мигом кровушкой умоешься.

Светлое вильмштадтское, которое привез в харчевню при почтовой станции Георг, отличалось легкой горчинкой и прекрасно освежало; выпил его с удовольствием. И не я один. Непривычная к столь жаркой погоде Марта после нескольких длинных глотков даже стянула с головы шляпу и принялась обмахивать раскрасневшееся лицо. Ее успевшие отрасти серебристо-белые волосы слиплись от пота и висели сосульками.

Наш проводник все никак не мог закончить расчеты с владельцем заведения, и я заказал еще пива, а Микаэль, ничтоже сумняшеся, налил в свою опустевшую кружку вино из прихваченного в дорогу меха.

— Не развезет тебя? — усомнился я.

В ответ бретер удостоил меня хмурым взглядом и сделал добрый глоток пойла.

— Развезет-развезет, — покивал он в силу природной склочности. — Но я предлагал в Вакенхальде заночевать!

— В запределье тебя с такими предложениями! — огрызнулся я. — Тебя послушать, надо винный погреб выкупить и упиться до смерти!

— Идея! — мечтательно сощурился маэстро Салазар, потом махнул рукой. — Да расслабься! Не развезет меня.

Я только фыркнул и перевел взгляд на Марту и Уве, которые сидели друг напротив друга на дальнем конце стола. Школяр что-то втолковывал ведьме и увлеченно водил по столешнице пальцем, который то и дело макал в кружку с остатками пива. Девчонка хмурилась, но время от времени все же кивала.

Судя по всему, Уве всерьез отнесся к своим новым обязанностям наставника, вот только объяснял подопечной не основы каллиграфии или арифметики, а какое-то из эфирных плетений и точно не базовую основу, а некий продвинутый узор. Слишком уж затейливый рисунок выводили его пальцы, да и на маэстро Салазара эта парочка исподтишка кидала взгляды более чем откровенные.

— Наивные детишки задумали какую-то каверзу, — вздохнул Микаэль, пристально глядя в плескавшееся на дне кружки вино. — Кого-то сегодня точно отшлепают по тощей попке…

— Не такая уж она и тощая, — усмехнулся я, допив пиво.

Бретер посмотрел на меня с нескрываемым недоверием, и это смогло бы произвести впечатление, не зажмурь он при этом левый глаз.

— Предупреждал же, — вздохнул я, — что развезет.

— Развезло-развезло, — подтвердил маэстро Салазар. — Но в главном-то я прав, так?

— Отшлепают, не сомневайся, — с ухмылкой подтвердил я. — Так или эдак.

Микаэль кивнул, икнул и предупредил:

— До ветру схожу.

Он выбрался из-за стола и отправился в нужник, насвистывая на ходу. Шататься бретер при этом не шатался и пьяным отнюдь не казался, разве что излишне экспрессивно дирижировал сам себе рукой. Я оглянулся на телегу и увидел, что вдобавок к бочонкам в ней размешают еще какие-то тюки; погрузка уже явно подходила к концу.

И точно — заметив мой интерес, Георг подошел, вновь стянул с головы шляпу и сказал:

— Можем ехать, сеньор, если вы закончили.

Я поднялся с лавки и хлопнул ладонью по столешнице:

— Подъем!

Марта и Уве встали из-за стола, при этом школяр так и продолжил что-то негромко толковать девчонке, да и когда мы забрались в седла, эта парочка стала держаться вместе и нас с маэстро Салазаром нагонять не спешила.

Микаэль расправил усы и подмигнул:

— Интригуют-интригуют!

Я кивнул, но меня сейчас не особо интересовало, какую именно каверзу задумали разобидевшиеся на бретера юнцы, куда больше занимали тут и там зеленевшие листвой рощицы, словно специально предназначенные для укрытия в засаде. Впрочем, волновался на этот счет я недолго. Дорога оказалась оживленной, навстречу нам то и дело попадались катившие в сторону границы обозы, иногда мы и сами, хоть ехала телега не слишком быстро, обгоняли процессии пеших путников и тяжело нагруженные возы. Да и армейские разъезды в цветах герцога поначалу встречались едва ли не каждую четверть часа.