Рутинер

Из толпы мы выбирались долго — на рынок, казалось, собралась половина горожан, причем немалая их часть, повинуясь непонятной мне моде, украсила тульи шляп белыми ленточками или повязала те на запястья. Отмечали себя таковым образом представители всех сословий, не исключая дворян и духовенство. А буржуа позажиточней так и вовсе сбивались в пестревшие белыми повязками группки и что-то оживленно обсуждали между собой.

Стражники делали вид, будто не происходит ничего необычного. Эти битые жизнью громилы на многое привыкли закрывать глаза, вот и припадочного кликушу они обходили стороной. А тот бился на земле посреди расступившейся толпы и то пускал изо рта пену, то пронзительно визжал.

— Язычники! — голосил юродивый оборванец, вертясь волчком. — Язычники среди нас! Славят солнце, приносят ему жертвы, накликают мор и глад! Они среди нас! Сжечь! Сжечь Арбес! Арбес должен быть разрушен!

Неожиданно послышался звонкий шлепок оплеухи, и под ногами зазвенела какая-то заковыристая железка, а неприметный дядька резко шарахнулся в сторону и быстро затерялся среди покупателей.

— Сумку разрезать хотел, — подсказал маэстро Салазар с довольной ухмылкой. — Каков наглец!

Я только головой покачал, поскольку приближения уличного воришки попросту не заметил. Тот оказался на диво ловок и вполне мог добраться до убранных в саквояж кошелей.

— Не иначе, барышник навел! — встревоженно заозирался по сторонам Уве.

— Навел-навел, — согласился с этим предположением Микаэль. — Но что уж теперь? Таковы правила игры. Не зевайте!

Долго извозчика не искали — на небольшой площади клиентов дожидались открытые и закрытые портшезы, коляски и кареты. Нам даже выбирать не пришлось — сновавший по толпе в поисках клиентов мальчишка-зазывала сам углядел нас и привел к одному из экипажей. Столковаться с извозчиком о стоимости проезда получилось без всякого труда, и вскоре мы уже покинули рыночную округу и неспешно катили в плотном потоке карет, возов и верховых.

Не слишком широкая улица влилась в рассекавший город на южную и северную части Староимперский тракт, и с холма открылся вид на серую громаду монастыря Поступи Пророка, немного левее сверкала позолотой шпиля центральная башня Ангельской цитадели, а в стороне над морем черепичных крыш высились корпуса императорского дворца и вспухал огромный купол кафедрального собора, рвалась к небу его колокольня.

Уве даже рот разинул от изумления.

— Великолепно! — негромко выдохнул он. — Просто великолепно!

Тракт пошел вниз, и нас вновь окружили фасады выходивших на него особняков, но школяр так дальше и ехал всю дорогу под впечатлением от увиденного. Когда экипаж миновал треугольную площадь Святого Марка, где по-прежнему в окружении фургонов стояли цветастые шатры циркачей, я привстал и оглядел улицу, которая отсюда просматривалась до самого моста. К распахнутым воротам монастыря стекались прихожане, и было их для буднего дня вовсе даже не мало. Пожалуй, больше собиралось только на службу в кафедральный собор.

— Хорошо, что вчера сюда не пошли, — сказал, проследив за моим взглядом, маэстро Салазар. — Представляешь, какое там столпотворение каждое воссияние?

Я лишь кивнул, а когда извозчик остановился у обочины, сразу предупредил Уве:

— От меня ни на шаг. Если потеряешься, встречаемся у ворот.

— Потеряюсь? — протянул Уве с нескрываемой обидой.

— Потеряешься! — не стал смягчать я формулировок и посмотрел на Микаэля.

Тот задумчиво дернул себя за ус и решил:

— Схожу в то заведение, где мы с Гансом сидели.

— А стоит ли?

— Ненадолго, буду ждать вас здесь.

Я погрозил ему пальцем, ухватил Уве под руку и потянул школяра к воротам. А пройдя через них, двинулся в обход очереди, медленно продвигавшейся к главному входу в храм.

Для мирян была открыта лишь внутренняя площадь монастыря, со всех сторон ее окружали стены и хозяйственные постройки. Уве быстро огляделся и лихорадочно зашептал мне на ухо:

— Магистр! Магистр! А где древо, под которым проповедовал Пророк?

— Позже! — отмахнулся я, направляясь к боковому входу, через который внутрь запускали наиболее состоятельных прихожан.

Гульден, с весомым звоном упавший в ящик для пожертвований, сразу отнес нас в разряд таковых, и молоденький послушник с доброжелательной улыбкой посторонился, освобождая проход.

Мы прошли в неф и замерли у колонны, увитой сложной резьбой. Кругом стояли почтенные сеньоры, почти все отметили себя чем-то белым. У одних это были ленты, розетки и банты, другие ограничились перьями на шляпах либо цветами в петлицах. Тут-то я и сообразил, что это отличительный знак противников сближения империи с догматиками, а точнее — сближения императора и Сияющих Чертогов.