Руум

Артур Порджес Руум

Рисунки И. Ушакова

Пролог

Когда крейсер «Илкор» получил достаточный разгон и вышел на орбиту Плутона, встревоженный офицер явился к Командующему.

— Превосходительство, — виновато откашлялся он, — очень сожалею, но вынужден доложить, что по оплошности технического работника на третьей планете нами оставлен Руум типа Н-9 и с ним все, что он успел собрать.

Треугольные глаза Командующего затянулись пленкой, но, когда он заговорил, голос его звучал ровно:

— Как он был настроен?

— На максимальный радиус в тридцать миль и на 160 футов, плюс минус пятнадцать.

Несколько секунд стояла тишина. Затем командующий проговорил:

— Менять курс мы не можем. Мы подберем Руум через несколько недель на обратном пути. Я не хочу, чтобы с меня взыскивали стоимость такой дорогой самозаряжающейся модели, — и холодно добавил: — Проследите, чтобы провинившееся лицо понесло должное наказание.

Но на последнем этапе маршрута, в районе звезды Ригель, крейсер столкнулся с плоским, кольцеобразным рейдером; и когда неизбежный огненный бой окончился, оба корабля, полурасплавленные, радиоактивные, начали вращаться со своими мертвыми экипажами вокруг звезды по миллиардолетней орбите.

На Земле в это время был век рептилий.

* * *

Когда они вдвоем перетащили на берег весь груз и Уолт вскарабкался в свой маленький гидроплан, Джим Ирвин махнул ему рукой.

— Не забудь опустить мое письмо! — крикнул он.

— Опущу, как только приземлюсь! — отозвался Уолт Леонард, запуская мотор. — А ты смотри, найди нам тут уран! Челе позарез нужно новое месторождение. Это будет целое состояние твоему сыну и наследнику, а? — Белые зубы Уолта сверкнули в улыбке. — И не якшайся с медведями — можешь их стрелять, но запугивать не смей!

Джим скорчил рожу вдогонку разгоняющемуся гидроплану, за которым потянулся пенный след. Но вот машина поднялась в воздух. Джиму на минутку стало жутко. Целые три недели ему предстояло провести в одиночестве в этой отрезанной от мира долине среди Канадских Скалистых гор. Если по какой-нибудь причине гидроплан не вернется сюда на ледяное синее озеро, ему останется только погибнуть. Даже если хватит продуктов, все равно ни один человек не сумеет перевалить через эти снежные хребты и пешком проделать путь в сотни миль по девственной скалистой пустыне. Но что за чушь! Уолт Леонард, конечно, вернется в назначенный срок, и от Джима зависит, чтобы их предприятие не оказалось безуспешным. Если тут в долине есть уран, в его распоряжении двадцать один день, чтобы его отыскать. Итак, за работу, и нечего предаваться мрачным предчувствиям.

Двигаясь с неторопливой точностью бывалого землепроходца, Джим соорудил себе под скалой шалаш. В разгар лета, притом всего на три недели, ничего более основательного и не требовалось. Обливаясь потом под жарким утренним солнцем, он все свои припасы переволок сюда под каменный навес, где они могли лежать, надежно укрытые от дождя непромокаемым брезентом и недосягаемые для крупных четвероногих грабителей. Он сложил здесь все, кроме динамита; его, так же тщательно оградив от сырости, он поместил в стороне, ярдах в двухстах от шалаша. Только дурак согласится спать там, где лежит ящик с взрывчаткой.

Первые две недели промчались незаметно, не принеся никаких обнадеживающих находок. Осталось еще одно только возможное место и времени как раз, чтобы его обследовать. И вот однажды рано утром на исходе третьей недели Джим Ирвин подготовился к последней поисковой экспедиции в северо-восточную часть долины, где он еще ни разу не был.

Он взял с собой счетчик Гейгера. надвинул наушники, закрутил их, чтобы обычные помехи не мешали слушать, подхватил ружье и отправился в путь, говоря себе, что успех всех его поисков зависит теперь от этой последней попытки. Ружье у него было тяжелое, и тащить его было не слишком приятно, но канадские гризли — не такие существа, с которыми можно безопасно встретиться на узкой дорожке, с ними обычно без кровопролития не разойдешься. Ему уже пришлось отправить двоих на тот свет, хоть и жалко их было ужасно, ведь крупных медведей с каждым днем становилось все меньше и меньше. Ружье послужило ему также большим подспорьем в нескольких других неприятных случаях, когда до стрельбы все же дело не доходило. Револьвер в овчинной кобуре он оставил в шалаше под скалой.

Он шагал и насвистывал, потому что ясный, прихваченный морозцем воздух, ослепительный блеск солнца на голубых ледяных полях и хмельной запах лета — все наполняло радостью его сердце, даже несмотря на то, что как рудоискатель он оказался пока что полным неудачником. Он планировал идти весь этот день, потом тридцать шесть часов посвятить обследованию нового участка, а затем вернуться назад, так чтобы поспеть к полудню, когда должен прийти гидроплан. Ни еды, ни питья он с собой не взял — не считая аварийного пакета. Он без труда сможет подстрелить в пути кролика, а горные речки, которые встречались ему по дороге, просто кишели упругой радужной форелью, какую теперь уже редко когда встретишь в Штатах.