Ружье

— Я и не думал над вами издеваться! Наоборот, я вас очень внимательно слушаю, но, Боже мой, Синди, неужели вы думаете, что мы никогда не имели дела со снайперами?

— Что-что?

— Я говорю, неужели вы думаете, что в полицейском управлении никогда не было дела, в котором был замешан…

— О, — Синди снова положила свои учебники и села напротив Кареллы. — Простите, мне это и в голову не приходило.

— Ничего страшного.

— Нет, честное слово, я извиняюсь. Конечно же, и как я не подумала, в вашей работе попадается все что угодно. Простите меня.

— Все равно хорошо, что вы зашли, Синди.

— Правда? — неожиданно обрадовалась она.

— К: нам нечасто заглядывают милые смышленые девушки, — ответил Карелла. — Поверьте, это очень приятное разнообразие.

— Да ведь я самая обычная американка, разве нет? — смущенно улыбнулась Синди. Потом встала, пожала руку Карелле, поблагодарила его и ушла.

Женщина, шагавшая по Калвер-авеню, нс была ни милой смышленой девушкой, ни самой обычной американкой.

Крашеная блондинка сорока одного года с излишествами губной помады и румян, в узкой черной юбке с белыми пятнами от просыпанной впопыхах пудры. К тому же тугой лифчик, белый заношенный свитер и черная лакированная сумочка делали ее очень похожей на проститутку. Именно проституткой она и была.

В наше время, когда проститутки, где бы вы их не встретили, больше похожи на супермодных моделей, нежели на представительниц древнейшей профессии, внешность этой женщины была поразительной, если не сказать противоречивой, Словно ее беззастенчивая манера предлагать свое тело по сути дела лишала ее всяких шансов на успех. Ее одежда, осанка, ^походка, застывшая. улыбка — все это говорило столь же недвусмысленно, как если бы у нее на груди висела табличка со словами: «Я — проститутка». Но вот она проходит мимо, и взору открывается воображаемая надпись, выведенная алыми — какими же еще? — буквами на ее спине: «Я — дрянь! — Не трогать!»

Прошедший день выдался непростым. Помимо того, что она была проституткой, а может быть, именно потому что она была проституткой, или, возможно, она была проституткой именно из-за этого — Боже, сколько психологических комплексов приходится учитывать в наше время! — так или иначе; но* эта женщина еще и пила. Она проснулась в шесть утра у себя в дешевом меблированном номере, где в трещинах штукатурки копошатся летучие мыши и крысы, и обнаружила, что в бутылке у постели не осталось ни капли. Она быстро оделась — быстро, потому что редко носила под верхней одеждой что-нибудь, кроме лифчика, — и вышла на улицу. К полудню заработала на бутылку дешево. го виски, а к часу дня от нее уже ничего не осталось. В четыре она опять проснулась под шорох из трещин и опять обнаружила, что бутылка у постели пуста. Она одела лифчик и свитер, натянула* юбку, черные туфли на высоком каблуке, напудрила лицо, нанесла румяна и теперь, когда на город постепенно опускались сумерки, брела вдоль знакомой улицы.

Каждый вечер, едва начинало смеркаться, она, пьяной или трезвой, прогуливалась по этим тротуарам, потому что на углу Калвер-авеню и Северной 14-й была фабрика и смена заканчивалась как раз в половине шестого. Иногда, если подфартит, ей удавалось быстренько заработать свои четыре доллара, ну а уж если совсем повезло, она заполучала клиента на всю ночь за целых пятнадцать в доброй твердой американской валюте.

Сегодня она предчувствовала удачу.

Увидев, как из ворот фабрики на противоположном углу выходят рабочие, она была уверена, что ее ждет добыча. Может, даже тот, кто не откажется и выпить, прежде чем они завалятся в постель. А может, и такой, что влюбится в нее без памяти — скажем, управляющий, а то и сам директор, — он полюбит ее глаза, волосы и увезет в свой большой холостяцкий дом где-нибудь в живописном предместье, где у нее будут горничная и лакей и она будет заниматься любовью, только когда этого пожелает. Ладно, хватит, размечталась.

И все же она предчувствовала удачу.

Именно в эту минуту ее настигла пуля. Пуля пробила ей верхнюю губу, разворотила на своем пути десну, гортань и шейные позвонки и вышла наружу, оставив у основания шеи огромную рану.

Пуля расплющилась о кирпичную стену, по которой мертвая женщина сползла на землю.

Это была пуля «ремингтон» 308-го калибра.

Глава 6