Ружье

В понедельник, 30 апреля, через пять дней после первого убийства; Синтия Форрест пришла к Стиву Карелле. По низким широким ступенькам она поднялась на крыльцо серого здания участка, прошла мимо зеленых шаров с белыми цифрами «87» и оказалась в дежурной комнате, где, судя по табличке у входа, ей надлежало сообщить о цели своего визита. Она сказала сержанту Мерчисону, что хочет поговорить с детективом Кареллой, а тот спросил ее имя и после звонка Карелле попросил подняться-наверх. Следуя указателю с надписью «Отдел сыска», Синди поднялась по железной лестнице на второй этаж, прошла по узкому коридору мимо человека в темно-лиловой спортивной рубашке, прикованного наручниками к скамейке, остановилась у деревянного барьера и привстала на цыпочки, высматривая Кареллу. Увидев, что он заметил ее и поднимается навстречу, она помахала ему рукой.

— Здравствуйте, мисс Форрест, — улыбнулся он. — Проходите.

Карелла открыл дверь в перегородке и провел ее к своему столу. На Синди был белый свитер и темно-серая юбка, длинные светлые волосы собраны хвостом на затылке. Тетрадь и несколько учебников, что были у нее в руках, она положила на стол, села, скрестив ноги, и натянула юбку на колени.

— Хотите кофе? — спросил Карелла.

— Разве здесь есть?

— Конечно. Мисколо! — крикнул он. — Принеси два кофе!

— Иду! — рявкнул Мисколо в ответ из глубины канцелярии.

Карелла улыбнулся девушке и спросил:

— Чем могу быть полезен, мисс Форрест?

— Вообще-то друзья зовут меня просто Синди.

— Отлично, Синди.

— Значит, здесь вы и работаете?

— Да.

— И вам нравится?

Карелла оглядел комнату так, словно видел ее впервые, и пожал плечами.

— Сам участок или работа? — переспросил он.

— И то и другое.

— Участок-то, — он снова пожал плечами, — наверное, больше похож на мышеловку, но я привык. А работа? Да, нравится, иначе я бы не стал этим заниматься.

— Один из наших преподавателей психологии говорит, что люди, склонные к профессиям, связанным с насилием, обычно сами жестоки.

— Правда?

— Да, — Синди чуть заметно улыбнулась, словно радуясь ей одной понятной шутке. — Вы не похожи на жестокого человека.

— Точно. У меня очень мягкий характер.

— Значит, наш психолог ошибается.

— Может быть, я как раз то исключение, которое подтверждает правило.

— Может быть.

— А что, психология — ваша будущая специальность?

— Нет. Я собираюсь стать учителем. Но у нас читают и общую психологию, и психопатологию. А потом мне еще придется пройти все курсы по психологии педагогики — первый, второй и…

— Вам предстоит большая работа.

— Видимо, да.

— И что вы хотите преподавать?

— Английский.

— В колледже?

— В школе, старшие классы.

Из канцелярии пришел Мисколо и поставил на стол две чашки кофе.

— Обе с сахаром и молоком. Пойдет? — спросил он.

— Синди?

— Отлично, — она благодарно улыбнулась Мисколо. — Спасибо.

— Пожалуйста, мисс, — ответил Мисколо и вернулся к себе.

— Какие милые люди у вас работают, — заметила Синди.

Карелла покачал головой:

— Очень жестокий человек. Жуткий характер.

Синди рассмеялась и отхлебнула из своей чашки. Потом достала из сумочки сигареты и хотела было закурить, но спохватилась и спросила:

— Здесь можно?

— Курите-курите, — Карелла зажег спичку и поднес к ее сигарете.

— Спасибо.

Она несколько раз затянулась, отпила еще кофе, огляделась по сторонам и, обернувшись к Карелле, улыбнулась:

— А мне у вас нравится.

— Ну что же, хорошо. Я рад. — Он помолчал и наконец спросил: — Что привело вас сюда?

— Видите ли… — Она снова затянулась, куря, как большинство подростков, немножко лихорадочно и в то же время небрежно, слишком явно демонстрируя свое удовольствие. — Отца похоронили в субботу. Вы, наверное, знаете.

— Знаю.

— В газетах писали, убили еще одного человека.

— Так и есть.

— Вы считаете, убийца тот же?

— Мы не знаем.

— Но у вас уже есть версия?

— Мы над этим работаем.

— Я спросила нашего преподавателя психопатологии, что он знает о снайперах, — сказала Синди и замолчала. — Ведь это снайпер, я права?

— Возможно. И что же сказал ваш преподаватель?

— Ну, ничего особенно интересного он по этому поводу не читал и даже не уверен, велись ли в этой области какие-то исследования. Правда, у него есть кое-какие мысли.

— Да? И какие же?

— Он, например, считает, что снайперы в какой-то степени страдают манией подглядывания. Ну, как Том Подгляда, понимаете? Разве в Управлении нет психолога?

— Есть.

— Тогда почему бы вам не спросить, что он думает по этому поводу?

— Так бывает только в кино.

— Или вас не интересуют мотивы убийцы?

— Почему же? Конечно, интересуют. Но часто мотивы — явление очень сложное. Ваш психопатолог, может быть, абсолютно прав в отношении какого-то одного конкретного снайпера или даже десяти тысяч снайперов, но, возможно, нам попадутся десять тысяч других, которые не видели… первой сцены любви, так, кажется, вы это назвали, и которые…