Ружье

Ни Карелла, ни Мейер не хотели, чтобы человек, которого они искали, оказался снайпером. Первый вызов приняли в 87-м участку и дело теперь висело на них — поистине пузатый вопящий младенец-подкидыш, оставленный в корзине на крыльце. Даже если тот человек действительно снайпер и решил перестрелять весь город, дело все равно числилось за ними. Конечно, может статься, к нему подключат еще нескольких детективов из других участков, и даже; может статься, Управление предложит любую помощь, но этот снайпер все равно висит на них, а в городе десять миллионов населения, каждый может быть либо убийцей, либо следующей жертвой.

Как играть в игру без правил?

Как искать логику в чем-то, напрочь ее лишенном?

Попробуйте сами.

Вам придется начинать сначала.

— Если только это снайпер, — заметил Мейер. — Мы ведь в этом пока не уверены. Всего два случая, Стив. Если хочешь знать мое мнение, этот парень из Шестьдесят пятого участка — как его?..

— Ди Нобиле.

— Да. Так вот, я считаю, что он спихнул на нас это дело преждевременно.

— Тот же М. О., — напомнил Карелла.

— Да-да.

— Тот же патрон.

— Все люди двуногие, — не унимался Мейер, — следовательно, все двуногие — люди.

— И что?

— А то, что не спешим ли мы с предположениями, будто, если эти двое застрелены с двух разных крыш и в обоих случаях использовали однотипные пули, то…

— Мейер, да я готов Богу молиться, чтобы этих двоих застрелила моя тетушка Матильда, потому как названа наследницей в их страховых полисах. Пока что-то непохоже. Зато уже есть схема.

— Какая еще схема?

— Совершенно очевидная. Как сделано и чем сделано.

— Возможно совпадение.

— Верно, возможно. Если не учитывать дополнительные данные.

— Не спеши ты со своими дополнительными данными.

— Да? А вот послушай, — Карелла достал из стола отпечатанный на машинке лист, посмотрел на Мейера и начал читать: — Энтони Форрест, без малого сорок пять лет, женат, трое детей. Занимал важное положение^ вице-президент, годовое жалованье — сорок семь тысяч. Протестант, республиканец. Улавливаешь?

— Ну-ну, продолжай.

— Теперь Рэндольф Норден. Сорок шесть лет, женат, двое детей. Тоже высокий пост — младший компаньон в адвокатской фирме, жалованье — пятьдесят восемь тысяч долларов в год. Протестант, республиканец.

— Ну и?

— Ну и поменяй местами их имена. Ведь ничего не изменится.

— Ты хочешь сказать, что снайпер охотится за мужчинами средних лет, которые женаты,* имеют детей и занимают высокие…

— Все может быть.

— Тогда почему не пойти дальше и не сузить круг догадок? — предложил Мейер. — Что, если он охотится за всеми, кто старше сорока пяти?

— Вполне возможно.

— Или за всеми женатыми мужчинами, у кого двое и более — детей?

— Может быть.

— Или за всеми, чье жалованье больше сорока тысяч в год, а?

— Тоже может быть.

— Или за всеми протестантами? Или республиканцами?

Карелла бросил лист на стол и сказал:

— Или за всеми, кому свойственны все эти особенности вместе.

— Стив, но таких людей в нашем городе не меньше — это по самым скромным подсчетам — сотни тысяч.

— Ну и что? А кто говорит, что снайпер спешит? Может быть, он и задумал перебить их всех по очереди.

— Тогда он просто псих.

Карелла пристально посмотрел на Мейера:

— Видишь ли, именно поэтому я и надеюсь, что мы имеем дело не со снайпером.

— Да подожди ты, — ответил он. — Только из-за того, что какой-то малый из. Шестьдесят пятого участка поспешил…

— Я не думаю, что он поспешил. Наоборот, я думаю, что он молодец и сделал единственно правильный вывод. И я думаю, это действительно снайпер, и очень надеюсь, что он не псих. А нам пора начать выяснять, что еще общего было, а чего не было в биографиях Форреста и Нордена. Вот что я думаю по этому поводу.

Мейер пожал плечами, засунул руки в карманы и пробормотал:

— Только снайпера нам и не хватало.

Глава 4

Президент компании «Индиан Экспорте Инкорпорейтед», в которой работал Энтони Форрест, оказался лысеющим человеком лет под семьдесят. Немного полный, несколько надменный и очень похожий на немца. Ростом он был примерно пять футов восемь дюймов, с торчащим животиком. Судя по походке, он страдал плоскостопием. Мейер Мейер, по национальности еврей, в его присутствии почувствовал себя как-то неловко.

Президента звали Людвиг Эттерман. Стоя перед своим столом, как показалось в полном отчаянии, он произнес:

— Хороший был человек Тони. Не могу понять, как это могло случиться.

В его речи чувствовался легкий немецкий акцент.

— Вы давно его знали, мистер Эттерман? — спросил Карелла.

— Пятнадцать лет. Это много.

— Сэр, не могли бы вы рассказать нам об этом поподробнее?

— Что именно вас интересует?

— Как вы познакомились, какого рода деловые связи поддерживали, в чем заключались обязанности мистера Форреста?