Ружья для царя. Американские технологии и индустрия стрелкового огнестрельного оружия в России XIX века

С точки зрения экономической производительности и инноваций ключевой вопрос заключался в том, какие оружейники ушли с завода – самые преуспевающие и квалифицированные или, напротив, беднейшие и наименее квалифицированные. Мы не располагаем данными для ответа на этот вопрос, но все же можем сделать два вывода. Глебов считал, что, по всей вероятности, с завода прежде всего уйдут и самые преуспевающие, и самые неудачливые оружейники. Он утверждал, что при таком развитии событий завод не пострадает: самые процветающие оружейники («оружейники-капиталисты», как он их называл) превратились в посредников и больше не занимались изготовлением оружия, а у беднейших мало способностей [Глебов 1862: 190–191][249]. Однако, учитывая различную политику в отношении ведущих оружейников, можно сделать вывод, что если в Туле старались удержать их на месте, то в Сестрорецке и Ижевске им была предоставлена возможность уехать. Такая модель развития событий содержала в себе важные последствия для будущих изменений в производстве. Рабочие с меньшим трудовым стажем и не столь высоким положением в обществе меньше сопротивлялись установлению фабричной дисциплины, ликвидации домашнего производства и мерам по централизации работы, а авторитетные и опытные рабочие – ровно наоборот. Фактически, как будет показано ниже, усилия по рационализации производства столкнулись с наибольшими трудностями как раз в Туле.

В российской глубинке освобождение крестьян сопровождалось значительными волнениями, что оказалось изрядной неожиданностью для тех представителей власти, которые считали, что освобождение, дарованное сверху, предотвратит настойчивые требования освобождения снизу. С самого начала, с весны 1861 года, возникла неразбериха, связанная с тем, что и после провозглашения отмены крепостного права бывшие крепостные оставались во временнообязанном состоянии вплоть до заключения выкупной сделки, а это привело к беспорядкам. Если не полномасштабные восстания, то волнения возникли и на Тульском оружейном заводе. Стихийный протест, хотя и не давший результата, свидетельствует о народном недовольстве в этот период и дает некоторое представление об административной практике и социальных разногласиях на заводе, а также о функции публичного обсуждения, или гласности, как это называлось тогда.

Летом 1862 года специальная комиссия приступила к подготовке «Положения об устройстве быта оружейников Тульского оружейного завода, освобождаемых от обязательной работы». Однако, опасаясь внезапно лишить фабрику рабочей силы и не имея четкого представления об альтернативной административной структуре, комиссия размышляла два года. Оружейники потеряли терпение, о чем говорит появившаяся тогда рукописная прокламация «Голос тульских оружейников». По утверждению автора или авторов «Голоса», целью протеста было «путем гласности добиться правдивого следствия о заводских порядках». Рукопись, первоначально предназначавшаяся для эмигрантского журнала А. И. Герцена «Колокол», была изъята властями у тульского лавочника; отрывки из нее сохранились только в показаниях, представленных в Сенат. В результате протест так и не стал публичным и «само сочинение осталось без гласности» [Ашурков 1933: 141].

У недовольства оружейников было три главных основания. Во-первых, оружейники, юридически принадлежащие государству, оказались даже в более угнетенном положении: фактически их хозяевами были и командиры, и инспекторы, и офицеры, и множество иных деспотов. Во-вторых, более бедные оружейники возмущались своими более преуспевающими и предприимчивыми собратьями.

В обществе оружейников есть люди богатые, имеющие большие ремесленные заведения и пресмыкающиеся при заводе, т. е. служащие по выборам. Эти последние способствуют различным проделкам командира завода [генерал-майора Стандершельда], заодно мошенничают с заводским начальством, подличают, кланяются, покупают у начальников выгодные работы, – в ущерб горькой бедности шпионничают и наушничают. Людишки эти усердно ратуют и всеми силами поддерживают теперешний порядок при заводе из личных видов и барышей, а за такие старания не забыты царскими наградами [Ашурков 1933: 143].

Помимо всего прочего, оружейники возмущались коррупцией и дурным управлением заводом. В том же «Голосе» отмечалось: