Ружья еретиков

Старшина сидел в своем «логове», пел что-то на незнакомом Чейзу языке, одновременно и звонком и шипящем, и чистил автомат. Еретик уже знал нехитрую философию Хрега: не знаешь, чем заняться, – чисти автомат. Чувствуешь, что пришла пора почистить автомат, – чисти автомат. Сомневаешься, нужно ли чистить автомат, – чисти автомат. Не было на свете ситуации, в которой не потребовалась бы немедленная чистка автомата, разве что разгар боя, прибавление в семей-стве или, по собственной мифологии старшины, обед.

– Опять чистишь? – сказал лейтенант Китт вместо приветствия. – До дыр протрешь скоро, будет как дуршлаг. Дробовик «Хрег» из серии перспективных видов вооружения. Стреляет во все стороны разом. Выбор уважающего себя смертника.

– Чистика умиротворяет, – невозмутимо ответил Унару. – Почему бы и не почистить, если душа во время этого в свои пазы входит?

Старшина уже отделил возвратный механизм и теперь нежно и аккуратно отделял затворную раму. Все у него выходило неторопливо и ловко, каждая часть механизма ложилась на стол четко и ровно, будто у каждой детали было свое определенное место. Будто на столешнице инструментом для выжигания были нанесены контуры – вот возвратная пружина, вот затвор, вот рама, вот газовая трубка, вот цевье.

– Что ты поешь? – Еретик сел так, чтобы не мешать старшине и не заслонять свет.

– Старая горская песня, – Унару прошелся внимательным взглядом по всем деталям, лежащим на столе, словно пересчитывая, все ли здесь, все ли на месте, ничего ли не расползлось по углам. – Дед научил, часто пел ее, помню. Хорошая песня, я тоже всегда ее пою, когда нужно о чем-то подумать или когда думать ни о чем не хочется.

– На все случаи жизни, значит, – Еретик подал старшине кусок ветоши. – Совсем как чистка твоего автомата.

– Потому они и ходят парой, – ухмыльнулся старшина.

– А перевод у этой песни есть?

– Перевод-то? Массаракш, дай-ка подумать…

Унару пожевал губами, почесал щетину на щеке и проговорил негромко:

Какую бы дверь я ни открыл,

Завтрашний день смотрит мне в глаза,

А вчерашний день дышит в затылок.

И некуда скрыться.

Некуда скрыться от себя самого.

То, что случалось со мной,

Вечно стоит за спиной,

То, что случится со мной,

Ждет меня на пороге и смотрит в глаза,

Какую бы дверь я ни открыл.

Старшина макнул ветошь в масло и принялся омывать все части автомата. Тщательно, аккуратно и любовно, как мальчишки, гордясь и преклоняясь, моют на виду у всего двора свой первый мотоцикл. Как отцы купают новорожденных наследников династии.

– Познакомился с Кимом, – сказал Чейз. – Забавный парнишка.

– Башковитый, – кивнул Хрег. – Одинокий очень. Одними мозгами и живет, семьи не осталось, друзей и не было. Парень вроде как парень – пинал бы мяч, водил машину да с девочек лифчики снимал, а он все детство то под капельницами, то под скальпелем. Да полмолодости по лабораториям. Иммунитет совсем никакой, прямо скажем, массаракш, паршивый иммунитет. Дрянь. Приступы эти… А как приболеет, так ни с какой заразой, считай, не справляется. К нему потому и в медблок не пускают никого, что любая инфекция добьет. Раз чихнешь – и нет мальца. В горы бы его…

Чейз уже приготовился к продолжительной лекции о горских методах лечения всех на свете хворей, но старшина молча продел в отверстие в шомполе кусочек ветоши и, обмотав кончик штыря, принялся чистить ствол.

– Спасибо за чай, – сказал Чейз. – Как он тебя провел?

– Не скажу, – старшина ухмылялся в усы. – Хватит с меня одного такого изобретательного за глаза и за уши.

– Я просто так спрашиваю, из любви к искусству, – со всей искренностью проговорил Чейз, и Хрег поднял на него глаза.

– А вот как тебе Эштаву? – спросил вдруг старшина, смакуя вопрос, и даже повторил: – Как наша прекрасная капитан Эштаву тебе?

– Сой? – удивился и почему-то разволновался Еретик. – А тебе-то что до нее? Вы совсем разные, вы как… как на Сфере друг напротив друга стоите, через Мировой Свет не доорешься. Я бы на твоем месте даже не думал бы за ней ухаживать.

– Да, она примерно то же говорила, когда мы разводились, – Хрег снова ухмыльнулся, встопорщив усы, и потер затылок широченной ладонью, не боясь испачкаться в масле. – Что мне, друг мой лейтенант, за ней ухаживать, мы три года женаты были.

– Ты на Сой? – Чейз вытаращился на Унару. – Не подумал бы…

– Массаракш, да я сам все время удивляюсь, – признался Хрег. – Она дамочка с претензиями. Ей бы все культуру в массы нести, все образованием заниматься. Она рассчитывала из меня человека сделать, да. Впрочем, ладно бы если человека, а то ведь так, придаток к себе. Ну, я три года терпел, потом сбежал.

– Ты от нее сбежал? – переспросил Чейз усмехаясь, он уже отошел от первого потрясения. – Я бы решил, что она от тебя свинтила.

– Ну, мы очень удачно разошлись, – захохотал Хрег. – Она от меня в одну сторону, я от нее в другую. Так расстояние между нами мгновенно увеличилось вдвое, так как скорость, с которой мы тикали друг от друга, была одинаковая – во все лопатки!

– Поразительно, – качал головой Чейз. – Нет, правда, Хрег, не в обиду тебе будет сказано, но она такая тонкая, и строгая, и…