Рваные судьбы

Наступил 1953-й год. А с ним пришло страшное известие о смерти Сталина. Отовсюду на разные лады было слышно одно – «Отец народа и вождь пролетариата умер»; «Товарища Сталина больше нет». По всей стране был объявлен траур. В день смерти и в день похорон все заводские гудки и все автомобили по стране ровно минуту гудели, оглушая окрестности. И у всех людей на лицах было общее выражение горя и ужаса, и у всех был один общий вопрос: «Что же теперь делать?»

Плакали все – и взрослые, и дети, плакали и стенали, хватаясь за головы: «Что же теперь будет? Как жить дальше?»

В связи со смертью Сталина была объявлена большая амнистия. Тысячи заключённых были отпущены на волю. Народ ликовал.

Две тысячи лет назад Ирод, умирая, отдал приказ в день его смерти казнить всех мужей – оставить тысячи вдов, желая таким образом запечатлеть в истории свою смерть, заставив тысячи женщин рыдать в день его смерти, и потом в каждую годовщину (к счастью, его приказ не был исполнен). Смерть Сталина увековечили иным образом – отпустив на волю тысячи томившихся за решёткой мужей – кроме убийц и политзаключённых.

Под амнистию попал и Захар Анфаров. Отсидев три года, меньше половины срока, он всё же был отпущен. А позже с него и судимость сняли, полностью оправдали, поскольку злополучный кладовщик, на счастье Захара, снова попался на таком же деле. Так что имя Захара было полностью очищено, хотя три года жизни ему никто не мог вернуть, да и в армию вернуться он не смог. Оправдали – не оправдали, а судимость была. Хоть и по ошибке. Не важно.

Захар вернулся в Осиновку. Там они с Шурой пожили ещё какое-то время – около года. А тогда Захар получил небольшой участок земли на холме, по улице Мичурина. Затем пришлось подождать ещё полгода, пока построили дом. И вот Шура с Захаром и семилетним Толиком перебрались в свой собственный новый дом.

Шура продолжала работать в своём продуктовом магазине. Захар устроился по части снабжения. Водил самосвал, возил комбикорма, пшеницу. Обзавелись хозяйством. Всё пошло на лад.

4.

Вера нашла новую работу, в офицерской столовой. Далеко от дома, километра два вниз по реке, мимо школы Осиновской.

Однажды Вера обратила внимание, что один офицер – майор, проявляет к ней неоднозначный интерес. Веру это, с одной стороны, смутило, а с другой – польстило. Она не была сторонницей романов на стороне, но внимание майора, красивого, стройного, подтянутого мужчины средних лет было ей более чем приятно. Вера не собиралась изменять мужу, она даже не думала о том, что будет впереди. Она просто вежливо принимала лёгкие знаки внимания со стороны Володи – так, оказалось, звали Вериного ухажёра. Она снова чувствовала себя молодой желанной женщиной, у ног которой весь мир.

Володя ухаживал за Верой очень тактично и красиво, не пытался её скомпрометировать. Иногда, когда удавалось, приходил вечером и провожал её домой. Много рассказывал о службе, о войне, о родине. Он сам был из России, здесь служил временно, и, скорее всего, срок его пребывания в Чугуеве подходил к концу. Услыхав это, Вера почувствовала странный укол в области сердца и лёгкое разочарование. Ей было грустно думать, что скоро всё это закончится. Она привыкла к своему поклоннику, к тому же Володя был очень приятен ей. Это не было любовью, не было даже влюблённости, просто он, первый за столько лет, сумел растопить лёд в её сердце. Рядом с ним было хорошо. Как дома.

– Очень жаль, – сказала как-то Вера, – что вы уезжаете, Володя. Я к вам уже привыкла и мне будет вас не доставать.

Володя словно всё время только и ждал этих слов. Он взял Веру за руки и в пылком порыве сжал их. Он посмотрел на Веру глазами, полными любви, и произнёс, бледнея от волнения:

– Вера, милая, хорошая, любимая. Я давно хотел предложить вам и всё не решался. Уедемте со мною. Я люблю вас, Вера, и хочу, чтобы вы стали моей женой. Прошу вас, уедемте вместе.

Вера от удивления и неожиданности широко раскрыла глаза. Да, такого поворота она не ожидала.

– Но ведь я уже замужем, – только и нашлась она, что ответить.

– Это неважно, – быстро сказал Володя. – Это пустяки – развестись. Главное, согласитесь ехать со мной, и я всё устрою. Ничего не берите с собой, не надо никаких вещей, ничего. Всё купим, что надо. Только детей забирайте и документы. И всё. Ну? Что вы мне ответите?

Вера была озадачена. Она и не знала на самом деле, как реагировать и что ответить сейчас этому пылкому влюблённому.

– Ну, что же вы молчите, Вера? – Володя прижал её руки к своей груди. – Неужели я вам совсем не нравлюсь? Неужели вы ни разу обо мне не думали? Ну, скажите, думали вы обо мне хоть иногда?

Вера была сейчас взволнована не меньше Володи. Она слышала под своими руками биение его сердца, она ощущала его страсть, и у неё кругом шла голова. Она не могла разобраться в своих чувствах и переживаниях, знала только, что поступает нехорошо, позволяя всему этому происходить с ней. Но не могла разом взять и прекратить всё, не хотела. Уж слишком сладко у неё кружилась голова.

– Да, я действительно временами думала о вас, и вы мне нравитесь, Володя, но…