Рыбак

– Эйб, – повторила Мэри – у меня не получалось думать о ней как о какой-то там твари без имени.

– Что ты такое? – прокричал я.

Она не ответила.

– Что ты такое! – Нож дрожал в моей руке.

– Отражение, – ответила Мэри.

– Чье?

Она слегка улыбнулась.

– Ты не моя жена, – произнес я потерянно. На это она тоже ничего отвечать не стала. – Где мы находимся? Что это за место?

– Голландский ручей.

– А рыба? Та, которая… – Я махнул рукой на протоку.

– Что с ней не так?

– Что это за рыба?

– Не рыба. Нимфа.

– Я не… Что ты имеешь в виду?

– Тебе придется подняться вверх по течению, чтобы узнать.

Я вспомнил Дэна, успешно улетучившегося из моей головы, ровно когда я увидел Мэри.

– Сукин сын, – пробормотал я. Если я столкнулся с Мэри – или с этим существом, что похоже на Мэри, – получается, он нашел то, что искал? Или только счел, что нашел?

– Я пришел сюда с другом, – сказал я.

– Да, – сказала Мэри. – Дэн. Твой рыбак-компаньон.

– Думаю, он пошел вверх по течению. Он хочет найти…

– …свою семью. Софи и мальчиков.

– И он?..

– Хочешь, чтобы я отвела тебя к нему?

Вряд ли идти следом за умершей женой куда-либо было хорошей идеей… но что еще мне оставалось?

– Думаю, да, хочу, – согласился я и нервно сглотнул слюну.

– За мной. – Она развернулась и пошла через лес, держась ручья. С ножом наготове я последовал за ней, не забыв подобрать с земли шляпу. Я думал, что мы станем подниматься по хребту, который я пересек, чтобы найти ручей, но пока что наш путь был более-менее ровным. Свободной рукой я заткнул подол футболки в штаны, а вот рубашку застегнуть не получилось. Я решил проблему, зажав нож в зубах. Забавно, но я пекся о том, что Дэн, если увидит меня в растрепанном виде, сразу поймет, что я не устоял перед Мэри и… Наверное, таким образом я пытался отрешиться от испытанного мною с этим странным фантомом, в котором до сих пор отказывался не признавать жену.

Мэри впереди замерла. Я сбавил шаг и поравнялся с ней… почти поравнялся, выдержав некую условно безопасную дистанцию. Прямо перед нами лежала тропа, извивавшаяся по лесному ковру. Мощенная круглыми камнями, уложенными в землю бок о бок, она напомнила мне о старых мостовых, на которые то и дело натыкались рабочие в Уилтвике, когда ремонтировали очередную городскую улицу. Однако эти плиты были куда больше обычных, диаметром где-то в ярд каждая, и выглядели так, будто их давным-давно истоптали тысячи подошв. Геолог из меня никакой, так что мое предположение насчет того, что они сделаны из мрамора, вполне могло быть ошибочным. Стебли травы, проросшие из промежутков между камнями (в то время как земля по обе стороны дороги была очищена от листьев), имели красноватый оттенок, с которым я не сталкивался доселе в округе. Это могла быть старая проселочная дорога, обставленная маршрутами поновее да поудобнее, и потому забытая… но нет, все было не так просто. Эта дорога казалась древней, как сам людской род. Но как такое было возможно здесь, на американском континенте, где коренные народы никогда не строили ничего подобного, где европейские поселенцы, коим было бы с руки вымостить подобную тропу, присутствовали лишь несколько последних столетий?

Мое впечатление о возрасте кладки, однако, было подкреплено постаментом, расположенным на другой стороне дороги примерно в двадцати ярдах левее. Простая колонна высотой четыре фута или около того поддерживала статую, вырезанную в столь идеализированной манере, что на ум сразу шли Древняя Греция или Рим. Более или менее в натуральную величину исполненная, скульптура изображала женщину, одетую в простое платье, без рукавов, покрывавшее ее ноги. Женщина была беременна – почти на грани рождения ребенка. Она поддерживала свое бремя руками, застыв в обобщенной позе матери. И еще она была безголовой – ее шея являла собой гладкий обрубок. С того места, где я стоял, нельзя было углядеть, было ли безглавие статуи частью замысла скульптора или актом вандализма. То, что казалось красной краской, со временем выцветшей до коричневого цвета, было набрызгано вокруг шеи скульптуры, но это могла быть грязь с дороги, которую кто-то намазал на нее.

– Мать, – сказала Мэри.

– Что?..

– Статуя, на которую ты смотришь. Мать.

– Кого она изображает?

– Очень древнюю богиню.

– Хм. А куда ведет дорога?

– В город.

– Город?

– Приморец, – кивнула Мэри. – Не думаю, что он придется тебе по нраву.

– Почему же?

– Здесь все по-другому. Иначе.

– В каком смысле – иначе?

– Увидишь, – произнесла она и ступила на дорогу. Я пошел следом, но продолжал смотреть на статую богини, которую Мэри назвала Матерью, до тех пор, пока деревья не заслонили ее от меня.

На дороге мне почти не встретились ни опавшие листья, ни ветки. Деревья кругом, главным образом вечнозеленые, выстроились в прямые шеренги. Трудно было поверить, что они сами по себе выросли таким идеальным построением – видимо, мы миновали некий сад или надел. Дождь больше не лил – собственно, только теперь я осознал, что прошло уже немало времени, как с неба не сорвалось ни капли. Немало ли, впрочем? В любом случае с той поры, как мы пришли сюда.