Рыбари и Виноградари. Книга II. В начале перемен

Большая же часть бесконечного потока крохотных чёрных телец, похожих на точки и тире, осталась в небе и заслонила его грозовой тучей. Сразу стало совсем темно, даже звезды пропали. Словно между небом и землёй поставили заслон.

Время перестало бежать и застыло с открытым ртом, как ребёнок, увидевший нечто невероятное. И вдруг всё кончилось. Рой мгновенно исчез, умчался в неведомые дали.

Подкрадывающаяся ночь испугано застыла. Тьма осыпалась, и стало светлее.

Вновь появилось ночное небо, утыканное иглами звёзд и лишь с одной стороны слабо окрашенное в багрянец. Озеро безмятежно замерло асфальтовым пятном.

— Эй! — услышал Максим спокойный голос Ольги. — Ты идёшь? Мы заждались.

— Иду, — ответил Максим. Неужели то, что произошло, видел он один? — Темно, тут ноги переломаешь.

Он ощущал в теле небывалую лёгкость, махни руками — и можно взлететь. В несколько прыжков преодолел каменистый скат. Перепрыгнул через ограждение и нос к носу столкнулся с напарниками.

— Ты чего? — удивилась Ольга. — Скачешь, как горный козёл.

— Покажешь мне пару своих упражнений, — с уважением сказал Вадим.

— А ты будешь пить воду? — спросила Ольга.

— Не хочу. Зачем насильно менять свою сущность? Не знаю, кто я, праведник или грешник. Но это я. Если не подхожу мирозданию, пусть забирает. Мне плевать. Да и не нравится мне этот пепел. Что это такое? Сами не знаем. Мы как дикари, которые нашли пробирку с неизвестным вирусом.

Максим кивнул:

— Или звери, грызущие контейнер с ядерным топливом. Ух рванёт!

— Хватит нагнетать, — прикрикнула Ольга. — Берите сундук и потопали вниз. Надо ехать к барону. К утру будем. Максим, поведёшь? Ты самый бодрый.

— Легко.

Максиму казалось, что проще добежать. Каких-нибудь четыреста километров. Ерунда.

— Вид у тебя странный.

— Отстань от него, — сказал Вадим. — Реакция у человека.

Между заходом и наступлением глубокой ночи бывает час, когда природа замирает. Люди впадают в задумчивость, ветер стихает, сверчки перестают дребезжать, птицы замолкают. Все вспоминают события дня и пытаются вообразить, что сулит им победившая тьма.

Эта ночь обещала долгую дорогу.

Глава 2. В которой мы узнаём, как устроен ад для очень важных персон

Максим ощущал всемогущество. Подобное наезднику слона, ступающего над муравейником. Где-то копошились мелкие букашки, а он гордо восседал на недосягаемой высоте. Перед глазами что-то маячило справа налево и обратно. Наверное, могучий хобот. Он попытался следить за диким зрелищем варварской мощи. Но тут хобот исчез, оставив ощущение обмана. Слона не было и в помине, сплошное надувательство.

Сила, поселившаяся в нём, схлынула, будто волна. Остался лишь песок. Пьянящее ощущение всевластия исчезло. Руки дрожали. Да что, чёрт возьми, с ним происходит? Неужели странное состояние вызвано выпитым порошком? Если так, то что будет дальше? Он давно отвык бояться и воспринимал всё происходящее как редкую удачу.

— Знаешь, Вадим, садись-ка ты за руль, — попросил он. — Потом тебя сменю.

Ехали молча.

Через полчаса показался Авиньон с сияющим в ночи папским дворцом и таинственно подсвеченными крепостными стенами. Город походил на мираж.

Выехали на трассу. Вадим лихачил. Пусть на деревню дедушке приходят штрафные квитанции.

Максим сидел сзади. Ему было совсем плохо. Сердце колотилось, как барабан. Он повторно переживал смерть Андрея. Почему тот упал? Камень под ногой сдвинулся? Сам? Или кто-то наколдовал? Коснулся рукой ледяного лба. Ольга? Вадим? Асмодей? Он сжимал пальцами подлокотник сиденья, словно хотел его придушить. Показалось, что рядом кто-то сидит. Женщина. Вся в белом. Интересно, начались галлюцинации.

Женщина внимательно разглядывала Максима.

— Береги Софию. Её хотят убить.

— Кто?

— Все.

Женщина исчезла.

Максим был потрясён, но в то же время ум сопротивлялся услышанному. Хотя Андрей-то уже погиб. И вдруг он вспомнил с необычайной яркостью мгновение смерти друга. И даже дикую, безумную мысль, короткой вспышкой мелькнувшую в голове. Тогда он с омерзением выбросил гадкую думу, как стряхивают с плеча ядовитого паука. Но сейчас мог признать, в тот самый момент, когда Андрей поскользнулся, подумалось, что несчастный случай был бы редкой удачей. «Удача по твоей части», — сказала Ольга. Неужели эта злая короткая мысль убила друга? Живого, хорошего, весёлого, который не сделал ему ничего плохого.

Такое возможно. Проклятие всегда короткое и эмоциональное.

Если бы не спас Андрея в аэропорту, сидел бы тот в камере у таможенников и остался жив. На следующий день наверняка отпустили бы… Господи! Вот кто убийца — он сам.

Что-то в его разуме рухнуло, будто снежная лавина сошла на тёплое человеческое сердце и опрокинула его в мир, лишённый чувств, совести, жалости. Нечеловеческая сила вернулась. Она была насыщена смертоносной игривостью и с яростной весёлостью рвалась наружу. Она визжала в тесном пространстве черепа:

— Что тебе, маленький скульптор? Я рву галактики, взрываю звёзды. Земля — это песчинка. А Андрей? Он вообще ничто.

Максим сжал ладонями виски: