Рыбари и Виноградари. Книга II. В начале перемен

Неожиданно из-за ближайшего холма показался чёрт, похожий на облезлого верблюда. Может, это и был верблюд, решивший от скуки походить на задних лапах.

— Чего орёшь? — Чёрт-верблюд смачно сплюнул.

— Посетитель к вам, — объяснил Альберг.

— Не приёмное время.

— Я же договаривался.

— Не помню, — вновь последовал смачный плевок.

— А это помнишь? — Парень вынул из широких штанин блок сигарет «Camel».

Верблюд растянул губы в страшной улыбке, отчего сразу узнаваемо стал чёртом.

— Так это ты! — Он мгновенно схватил пачку и спрятал в недрах шкуры — То-то гляжу, голос знакомый. Вспомнил. К Софии пожаловали. Разрешение у тебя есть?

— А как же, — сказал рыжий, уверенно протягивая второй блок.

— И на него? — Глядя на карман посетителя, сплюнул верблюд.

— И на него.

— Пошли.

Привратник залихватски свистнул. Появилась раздолбанная телега, выкрашенная золотой краской. К бокам крепились вертикальные жерди с растянутым в качестве навеса видавшим виды ковром. В «карету» были впряжены два задорных осла, зачем-то облитых белилами. Подтёки делали их похожими на линялых зебр.

— Садитесь, гости дорогие!

Гости сели. Ишаки весело помчали, со свистом рассекая воздух. Верблюд скакал рядом. Телега дребезжала и бешено тряслась, умудряясь каким-то чудом не развалиться. Ездовые затянули песню, каждый свою. Те, кто слышал, как поют ослы, согласятся, что вокал не главное достоинство этих созданий. В данном случае имела место поистине адская какофония.

— Вы тут развлекайтесь, — не выдержал Альберг, — а я полечу. Не всем же бездельничать в неге и роскоши.

Ехали минут двадцать. Наконец телега остановилась. Максим с трудом выбрался, чувствуя себя оглохшей отбивной.

— У тебя нет онемения тела? — подозрительно поинтересовался рыжий. — Не хотелось бы заразиться.

Ослы радостно заржали.

Горбатый чёрт с гордостью объявил:

— Мы прибыли. Если желаете отблагодарить скромных провожатых, самое время.

Перед глазами за прозрачным стеклом виделась ячейка с гигантским пространством смертельных для человека джунглей. Стволы ощетинились острыми ножами-колючками. Ядовитые лианы свисали с каждой ветки. Внизу копошился бурый ковёр из пережёванных остатков растительности, в которых сновали жуткие многоножки да скорпионы. Среди зарослей мелькнуло тело питона.

Сердце Максима замерло. Похоже, самые худшие предчувствия сбывались. Его женщину заточили в ужасную камеру, подвергли ежесекундной пытке. Её нежное тело кусают тысячи злобных тварей.

Неожиданно понял, что буквально трясётся от злости.

— Вы упрятали сюда Софию? — Голос сорвался, и получилось низкое рычание.

Сжал кулаки и сделал шаг к нагло ухмыляющемуся верблюду.

— Ты чего? — испуганно попятился тот. — Я вообще ни при чём.

Максима захлестнула ярость. Примерно такую же испытал в далёкой юности, встретив на войне вербовавшего его офицера. Он поднял голову и закричал кому-то в безразличных жёлтых небесах:

— Зачем ты так всё устроил? Кто ты такой вообще? Нет тебе дела до людских страданий? А София? За что ты запихнул сюда мать собственного ребёнка? Или привык убивать своих детей? Молчишь? Ты всегда молчишь!

Поскольку ответа не было, сделал то, что в тот момент требовал его вскипевший мозг. Со всего маху врезал верблюду в выпяченную челюсть.

Ослы восторженно загалдели:

— Хук справа! Дай ему! Мочи!

Альберг отважно повис на руках озверевшего мужчины:

— Стой! Твою ж мать! Спокойствие, только спокойствие!

Верблюд изумлённо потирал морду, не делая попытки ввязаться в драку. Наконец очумело взвыл:

— Ты чего? Дурак?

Ополоумевший Максим рвался в бой, пытаясь стряхнуть с себя Альберга. Но тот оказался весьма крепким и орал что есть мочи прямо в ухо:

— Идиот! Тут нет Софии! Это другая ячейка!

— Спятил, — возмущался чёрт.

Наконец Максим сообразил.

— Что?

— София не в этой ячейке. Человек здесь не проживёт и секунды.

Максим почувствовал, как перед глазами плывут красные и чёрные пятна. Замер. Перестал вырываться.

— Всё! Успокоился? — Рыжий разжал объятья. — Зачем животную бьёшь?

— Да, — обиженно подтвердил верблюд. — Совсем мозгов нет? Чуть что, кулаками махать… Это их мир. — Он показал на огромную змею. — Твоя самка там, — кивнул куда-то вверх.

— Где? — не понял Максим.

Взглянул ввысь, где продолжались ряды сот.

Наконец что-то сообразил:

— Извини. Чего-то день у меня не задался. Сегодня друга убил. Теперь вот ты под горячую руку попал… Прости…

Верблюд примирительно поднял передние лапы:

— Ладно. Чего там. Сам такой. Не ангел…

Ишаки шумно базарили:

— Эх! Разве так надо? Раз — по сусалам, два — по вые. Уноси готовенького…

— Цыц! — рявкнул на них чёрт. — Сейчас покажу кузькину мать!

Странная угроза подействовала. Ослы обрели серьёзность, задумались и ушли в себя, что, наверное, было сложно для ослов.

— Не будем раздувать инцидент. Не видите, у гостя характер адский. Вскипает, как смола. Свой парень!

Свой парень сконфуженно кивнул. И правда, ошибка вышла.

А верблюд, как ни в чём не бывало, продолжал:

— Сейчас проверят пропуска. И отправитесь прямиком к своей красавице.