Рыбья Кровь и княжна

Дарникские «давилки» не потребовались — все пробездельничавшие за валом воины теперь сами спустились на поле и, не торопясь, собирали «колючки». Глядя себе под ноги, только очень неловкий увалень мог наступить на них в редких пучках выгоревшей травы.

Корней добился своего: прогнал с высоты лучников и даже привел к князю двух захваченных пленных.

— Тебя проще наградить медной фалерой, чем не награждать, — под смех вожаков отметил его Рыбья Кровь.

В Сифесе рейдовое войско встречали как истинных триумфаторов. Всего за победу было заплачено полсотней убитых и столько же ранеными, причем на «колючках» поранили себе ноги лишь человек пятнадцать. Противник же потерял, считая с пленными, в десять раз больше.

Позже, за праздничным архонтским столом, старший комит не упустил случая язвительно во всеуслышание объявить, что липовский князь берется быстро очистить весь остров от чужеземных разбойников.

— Хорошее дело, — одобрительно посмотрел на Дарника мирарх. — Расскажешь мне об этом завтра утром.

Рыбья Кровь корил себя за опрометчивые слова и удивлялся выступлению комита — ни один словенский воевода не стал бы так выставлять своего сотоварища. Действительно, как отыскать и победить на огромном гористом острове, где его собственные жители не знали, что творится в десятке верст от них, две-три тысячи умело скрывающихся вооруженных людей? Но задание своей собственной голове уже было дано, и Дарник ничуть не сомневался, что решение через два-три часа, в крайнем случае к утру, будет найдено, и ел и пил нисколько не отягощая себя тяжелыми думами. Калистос в очередной раз приятно поразил его. Возвращаясь в Сифес со славной победой, князь опасался, что Золотое Руно непременно постарается его заслуги как-то приуменьшить, но нет, ромейский военачальник снова и снова без всяких ревнивых оттенков говорил о том, как им всем повезло с таким замечательным танаисским предводителем.

Позже, уже по дороге в стан, Дарник не утерпел и спросил у отца Паисия:

— Для наших князей всегда нож острый, если их воевода слишком хорошо себя покажет. А ваш мирарх совсем не такой.

— Я сам удивляюсь, глядя на него, — признался священник. — Он в самом деле или вовсе лишен тщеславия, или его тщеславие настолько велико, что не позволяет ему равняться с кем-либо.

Рыбья Кровь невольно перевел это определение на себя. Все сходилось: ему тоже завышенное честолюбие не позволяло кому-либо завидовать, а единственное, в чем он уступал Калистосу, так в том, что не столь речисто умел хвалить своих воевод за их боевые заслуги.

Как и следовало ожидать, наутро его княжеская голова решила заданную накануне сложную задачу, Дарник еще раз все прикинул, съел гроздь винограда и поспешил к мирарху.

— Все говорят, что арабы быстры и неуловимы, малыми отрядами могут действовать во всех направлениях. Значит, надо лишить их этой подвижности.

— С этим никто не спорит. Скажи только как? — Золотое Руно был само радушие и благосклонность.

Дарник рассказал, как отрубленные три пальца у степных воительниц лишили кутигурское войско четверти его силы.

— Предлагаешь рубить пальцы пленным? — догадался Калистос.

— Не пальцы, а ступню одной ноги.

— Восемьсот отрубленных ног — это что-то! — усмехнулся мирарх. — Меня так и назовут Калистос — Отрубленная Нога. Хочешь, чтобы меня за это отлучили от церкви?

— Ну да, кастрировать и ослеплять — это вам можно, а ступни рубить нет. Если вы, ромеи, такие нежные, то я отведу пленных за гору и все сделаю сам.

— Неужели ты думаешь, что они приставят по одному одноногому в каждый малый отряд и специально для тебя будут медленно с ним передвигаться? Спокойно упрячут калек всех вместе и будут им только посылать еду. А на нашу жестокость ответят своей.

Дарник был пристыжен, его блестящая идея разваливалась на глазах.

— Мы можем сделать иначе. Все пленные, я узнал, принадлежат к двум соперничающим племенам: кахтанидам и аднаитам. Кахтанидов мы искалечим, а аднаитов отпустим целыми, взяв с них клятву больше здесь не воевать. Вряд ли всему арабскому войску после этого удастся сохранить свое единство.

Золотое Руно призадумался:

— Не знаю. Может быть. Надо с архонтами посоветоваться… А как ты собирался этих одноногих пленных вместе с двуногими отлавливать?

— Мне нужны три тысячи воинов.

— Тысячу сербов ты получишь, но италики под тебя не пойдут. Они и нас, ромеев, своими зарвавшимися потомками считают, а словене для них то же самое, что обезьяны.

— Я знаю, — невозмутимо сказал князь. — Тогда дай мне тысячу гребцов.

— Гребцы не воины. И по горам в доспехах лазить не станут. Да и нет у них доспехов.

— Они нужны мне в качестве носильщиков.

— Вот как! Ну что ж, это можно попробовать. Ну а все-таки, как будешь действовать, ты уже знаешь?

— Разумеется, — просто ответил Дарник.

Мирарх внимательно, словно оценивая новую для себя породу людей, посмотрел на него.

6