Рыбка из «Аквариума»

Мишель в глубине души понимал Глорию, ее неуверенность в завтрашнем дне, но как ей помочь, не знал.

— Родная, ты же знаешь как я люблю тебя, наших девочек! И верю в нашу судьбу. Сейчас прошу тебя только об одном — помни, что ты кормишь грудью Леночку. Мы взрослые, мы можем многое вынести, но она, бедняжка! Зачем ей страдать? Возьми себя в руки, Глория! Ведь ничего не происходит страшного. И не произойдет!

Глория с трудом успокаивалась, слезы непроизвольно лились из ее глаз, она тяжело дышала.

— И помни, ненаглядная, бесценная моя, — Мишель нежно привлек жену к своей груди, — что наша организация всемогуща. Тебе же высокие люди говорили в Москве: тебя и наших детей никогда не оставят в беде. Перестань! Поди умойся, выпей капли.

* * *

Один из агентов, приезжавших в Мексику из США в рождественские праздники, привез с собой ценный материал, полученный от крупного деятеля науки — в свое время лучшего ученика Роберта Оппенгеймера. Этот великий ученый и большой друг СССР перед смертью убедил своего ученика, что Советский Союз — единственная на земле гарантия мира и справедливости.

В феврале «Аквариум» сообщил Роду о том, что служба военной контрразведки нащупала источник утечки информации о твердом топливе. Он получил очередную благодарность и за новый канал приобретения важных научных сведений. Резидентура денег не жалела, и в апреле Род имел чертежи и техническую документацию на новый секретный прицел тяжелого бомбардировщика.

Род работал всю ночь, он горел желанием передать эту, имеющую большую ценность информацию на очередном радиосеансе, который должен был состояться завтра — спутник проходил над Мексикой в 9 часов утра. К 5 часам ночи Род уже выбился из сил, а надо было спешить! «Таблетку, — подумал он, — или позволить себе час сна?»

Материал ушел, документы он заложит завтра в тайник резидентуры, и, казалось, можно было отдохнуть. Он поехал пообедать в ресторан Яши и обнаружил, что тот уже четыре дня не появляется в заведении. Администратор ничего о Либере не знал, даже где живет пианист, однако обронил фразу: «Если он не у рояля, значит, умирает». Род интуитивно почувствовал, что с Лившицем нелады, и поехал к нему домой, где прежде ни разу не бывал.

Квартира № 13 находилась на втором этаже, в самой глубине полутемного, грязного коридора, стены которого, облупившиеся сто лет назад, в течение того же срока были искусно расписаны жильцами и их друзьями. Род долго звонил и, когда собрался уже уходить, машинально толкнул дверь. Она скрипнула и отворилась. Мишеля обдал спертый дух давно не проветривавшегося жилья. Он вошел и в маленькой спальне обнаружил больного, метавшегося в жару Либера. Тот Рода не узнал. Разведчик поспешно спустился к машине, где у него была припасена аптечка с набором всевозможных таблеток. Он дал Моисесу выпить одну за другой три разные пилюли, которые были способны поднять на ноги и приболевшего слона.

Меж тем хозяин бредил:

— Бульвар Сен-Мишель, отель «Рондо»! Мой дом! Если вам что-нибудь нужно, сообщите мне, и я сделаю для вас все, что смогу… Не поите меня дорогим коньяком! Где, где ты — мое счастье? — Моисес еще сильнее повысил голос, и Мишель понял, что речь шла о Соне Лившиц. — Соня, Соня! Ты хороша! Но где же ты? С кем спишь?

Тут отсутствующий взгляд Моисеса стал как бы фокусироваться, он замолчал и еще через несколько секунд узнал Рода.

— Вы здесь? Зачем? Я не хочу вас видеть! — Либер заскрежетал зубами, сжал, как мог, кулаки.

— Друг мой, я пришел вам помочь. Привез таблетки. Они быстро поставят вас на ноги. И снова будете играть! Поверьте мне.

— Врете!

— Яша, вы умный мужчина. «Гнев только портит кровь, играйте не сердясь», — как говорил классик. Давайте для начала поправляться. Я сейчас поеду за горячим обедом. Вам следует хорошо поесть. Поверьте мне в последний раз. Мы поставим на туза, и его никто не побьет.

— Я не тот Додик Ашкенази, знаменитый на весь Союз, но я зарабатываю честно себе на белый хлеб, банку импортной норвежской селедки и целую бройлерную курочку. Но вы поглядите сюда, — Моисес посунул слабую руку под матрас у изголовья и извлек банковское уведомление о состоянии денежного вклада. В банке у Либера была кругленькая сумма, которая позволяла ему в Мексике свободно существовать с женой. — Яша Лившиц сделает счастливой еще одну советскую женщину.

— Верю! Я пошел и скоро вернусь с едой, — и Род, прежде отворив окно, вышел.

В ближайший сеанс он отправил депешу в «Аквариум», которая заканчивалась словами: «Разделяю ваши соображения, но Пятьдесят четвертый, что называется, дошел до ручки, и мое положение становится опасным. Что если он не выдержит и донесет полиции? С женой здесь он нам будет намного полезнее». Это подействовало, и Род получил заверение в том, что в самое ближайшее время жене Пятьдесят четвертого будет выдана виза на выезд в Израиль, а ответственность за дальнейшее поведение этого агента всецело ложится на Тридцать седьмого.

* * *