Рыбки всегда плавают вправо

– О, это довольно интересный вопрос, я расскажу. Голубая горизонтальная полоса на глазах символизирует голубое небо, чистый взор. Синяя, на уровне рта – бездонное море, глубокие, вдумчивые речи. Чёрная вертикальная полоса – это башня, место, где мы находимся; оно соединяет небо и море в одно целое.

– А сама маска почему белая?

Фигура на мгновение задумалась:

– Этого нам не рассказывали. Эй! – фигура громко обратилась к двум другим фигурам позади, – почему маска белая? – он показал себе на лицо.

Другие двое переглянулись, начали пожимать плечами, крутить головами и переглядываться – мол, не знают.

– Синий цвет – это море… – низким басом неуверенно загудел первый.

– Про синий я и сам знаю, белый что означает? – его голос эхом отражался от стен коридора.

Ответом послужила тишина. Они двинулись дальше.

– В общем, с белым не всё так однозначно, думаю, что он означает пустоту вокруг. А может, просто у того, кто раскрашивал эту деревяшку, белой краски было больше, чем любой другой, кто его теперь разберёт.

– Сколько красивых идей потрачено ради того, чтобы кто угодно мог безнаказанно орудовать палкой.

– Идеи бесконечны, друг мой, лишь воплощёнными они имеют ценность. Пусть и таким неоднозначным образом. В конце концов, мы все хотим, чтобы был порядок. Ради этого следует потрудиться.

– Гетти?!

– Тс-с-с, тише, не шуми! Мы не должны знать имена тех, кто носит маски. Я сам вызвался, решил проследить, чтобы всё доехало в целости и сохранности. Ну, вот мы и на месте.

Новый номер Клоса распахнул перед ним двери, как только он подошёл. Изнутри пахнуло сыростью – это был один из нижних этажей. Под потолком мерцала маленькая электрическая лампочка. Весь номер можно было охватить взглядом, даже не заходя в него: деревянная кровать с матрасом, маленький столик, несколько крючков, прибитых прямо у порога, – вот и всё скромное убранство. В углу были навалены тюки, притащенные сюда из лодки; даже растения в горшках заботливо доставили.

– А где окно? – В недоумении спросил мальчик

– Это стандартный номер гостиницы, окна обычно открываются вот так, – Гетти подошёл к одной из стен и вытащил прямо из неё скомканную тряпку. Открылось маленькое отверстие, примерно в один кирпич, из которого повеяло морским воздухом. – Это для того, чтобы в номере не было слишком сыро. Волны с лёгкостью достают до нижних этажей, не забывайте затыкать.

– А туалет где?

Мальчик в недоумении огляделся. Он даже не мог назвать это место номером. Просто маленькая комната.

«Нора, обыкновенная нора».

– Туалет здесь общий, на этаже, – Гетти смутился, – не самое приятное место, хочу я тебе сказать, лучше бывать там пореже.

– А как же ночью? Пятое правило запрещает разгуливать по гостинице по ночам!

– Привыкай, парень! – вмешался один из их сопровождающих в маске. – Пойдёмте, работа выполнена, гостю надо отдохнуть, – он хохотнул. – Да и нам тоже!

– Подождите! – метнулся к ним Клос, – где Лаки с Бароном?

Мальчик встрял между проёмом и дверью, чтобы помешать ей закрыться.

– Постояльцам запрещается держать в номерах животных – может, плавают сейчас где-нибудь в море! Выгляни, вон и окошко у тебя есть, – он рассмеялся.

– Дай-ка я засуну мальчишку туда, где ему самое место! – Гетти отпихнул грубоватого компаньона в маске и шепнул Клосу:

– Мсье Ле-Грант сказал, что позаботится о них, не беспокойтесь. Утром. Всё утром, – Он мягко подвинул Клоса, что-то вложил ему в руку и захлопнул дверь.

Это был фотоаппарат. Мальчик ещё раз огляделся по сторонам, потом выкрутил лампочку, лёг на жёсткий матрас и закрыл глаза.

– Ещё чаю? – Клос поднял глаза от белоснежной скатерти, жмурясь от яркого солнца. Мсье Ле-Грант медленно и аккуратно отсчитывал кубики сахара, снимая их щипчиками с огромной сахарной пирамиды на столе. Гетти протирал посуду белым вафельным полотенцем и прищуривал один глаз, проверяя бокалы на просвет. Если пятен не было, он улыбался и удовлетворённо ставил очередной бокал на стол.

– А вы, уважаемый, предпочитаете помещать сахар в чай или заливать сахар чаем?

«Я уже был здесь», – мелькнуло в голове у Клоса.

– Что это за место? Пигль? – Клос вскочил, подбежал к повару, который доставал из печи очередной тонкий шипящий блин.

– Место? Место, где самый лучший в мире повар готовит самые лучшие в мире блины! Опля!

Он подкинул блин на сковороде, но мальчик уже не смотрел на него.

– Солнца не видно. Самодельная лодка вдаль уплывает, – с выражением продекламировала Вильда. – Надо же, как завернул, а? – Она покачивалась в гамаке между двумя деревьями. – Как будто поэт!

«Её здесь раньше не было».

– Не нравится, можешь не читать! – мальчик терпеть не мог, когда кто-то чужой читал его стихотворения. Особенно без спроса.

– Нравится, очень нравится, правда! Очень тонкая проза! Хороший слог!

Танцовщица щурилась от солнца и добродушно улыбалась.

– Это не проза, это стих. В стиле японского хокку, кстати, – пояснил мальчик.

– Ах, вот как! Хокку! Просто великолепно! – она похлопала в ладоши.