Рыбный промысел в Древней Руси

Аналогичный характер имел и Голинский погост с 29 дворами, где жили «непашенные люди рыболове»[358].

Много «непашенных» рыбных ловцов насчитал В. Н. Бернадский в селениях Вотской пятины: Пужавиной Веси, Кобоне, Вельце и по нижнему течению Невы: Васильевский остров и устье Охты[359]. Широкое распространение получили специальные рыболовные селения – посады. Например, в посадах по берегам Чудского озера, состоявших из 5–7 дворов, жили большей частью «непашенные» ловцы, платившие в казну и помещикам оброк рыбой и деньгами[360].

Итак, наметившийся еще в деревне XII в. процесс постепенного отделения рыболовства от сельского хозяйства спустя четыре столетия зашел довольно далеко. Его вехи и этапы четко улавливаются в источниках: от повышения удельного веса лова рыбы в отдельных крестьянских дворах к появлению «пашенных» ловцов, а за ними и «непашенных» рыболовов и целых поселков рыбаков-профессионалов. Таким образом, рост общественного разделения труда в Древней Руси прекрасно иллюстрируется развитием рыбного промысла, приобретавшим «в богатых рыбой районах характер товарного производства»[361].

б) Рыбный промысел в феодальной вотчине

Рассматривая выше историю крестьянского рыболовства на Руси в X–XVI вв., приходилось говорить как о рыбной ловле крестьян черносотных волостей, так и владельческих поселений. Но специализированный рыбный промысел существовал параллельно в последних столетиях этого периода и внутри самой феодальной усадьбы. «Рыбные угодья – тони в больших реках и озерах», богато оснащенные рыбные промыслы – необходимая принадлежность каждого крупного владельческого хозяйства»[362]. Источники пестрят примерами такого рода.

Попробуем разобраться на конкретных материалах в существе дела. Уже Повесть временных лет упоминает о ловищах княгини Ольги: «… ловища ее суть по всей земли…»[363] Новгородский князь Всеволод Мстиславович в первой половине XII в. в числе прочих пожалований дал Юрьеву монастырю «ловища на Ловати»[364], а его брат Изяслав тогда же испросил у Новгорода для основанного им Пантелеймонова монастыря земли и тони, где посторонние могли ловить рыбу только с разрешения игумена[365]. Около 1192 г. Варлаам передал Спасо-Хутынскому монастырю «ловища рыбьная» на Волхове, Волховце и Слудици[366]. Антоний Римлянин «на потребу монастырю» купил на Волхове «рыбную ловитву» и отгородил ее межами[367].

Князь Ростислав Мстиславович передал Смоленской епископии в 1136–1137 гг., помимо сёл, земель, дворов и сеножатей, озёра[368].

Из приведенных примеров видно, что рыболовные угодья в X–XIII вв. были составными частями владений не только духовных, но и светских феодалов. Всё это подтверждается также находками орудий лова в заведомо владельческих поселениях. Каменные и глиняные грузила от сетей найдены при раскопках Рюрикова городища – резиденции новгородских князей[369], в княжеском селе Ракоме под Новгородом[370]. Железная острога, рыболовные крючки и грузила обнаружены в замке черниговских князей – Любече[371]. О рыболовстве в боярском и княжеском хозяйствах свидетельствуют поплавки и грузила со знаками собственности, в том числе со знаками «Рюриковичей», начиная с Владимира Святославича, известные в Новгороде[372], а также в Пскове и Ладоге[373].

Таким образом, параллельно с процессом становления феодальных вотчин внутри них формируются специфические отрасли хозяйства, поставляющие к столу феодала различные продукты питания. Немалое место занимали там рыбные ловища. К сожалению, археологические находки пока не позволяют сколько-нибудь подробно охарактеризовать вотчинное рыболовство в X–XIII вв. Тяжелые каменные грузила из плиток девонского известняка, обнаруженные на Рюриковом городище и селище Ракоме, совершенно тождественные грузилам из культурного слоя Новгорода, свидетельствуют о неводном лове. Материалы из Любеча, а также Зборовского городища – типичного феодального замка, расположенного на Днепре напротив древнерусского города Рогачёва, где были найдены железная блесна, острога, рыболовный крючок и глиняные грузила, свидетельствуют о менее развитом, индивидуальном промысле. В общем, повторяется картина, свойственная всем памятникам того времени: озерное рыболовство опережает в своем развитии речное.