Рыбы

Я обвела взглядом гостиную. Повсюду фотографии: Доминик на пляже в Малибу с прижатыми ушами, Доминик в костюме шмеля на Хэллоуине, Анника с мечтательным выражением держит Доминика на руках, как ребенка. Сам Доминик положил голову мне на колени и смотрит на меня исподлобья.

– Я все поправлю, – сказала я, почесывая его белую звездочку. – Обещаю. Отныне только мы вдвоем, ты и я. Вот только вернусь со свидания.

17

В отель я попала к пяти. Время еще оставалось, и я решила подняться на крышу и, может быть, подумать немного о книге. Как-то так вышло, что я опять засунула Сафо под мужчину. В этот раз под нескольких сразу. В Венис я приехала очиститься от влияния члена на мою жизнь, а в итоге обернулась Еленой Троянской. Что бы подумала Сафо? Консультативный комитет потребовал представить черновик к осеннему семестру. Что они имели в виду? К началу семестра? К первому же дню? Конечно, а как иначе. Но я притворялась, что пространство для маневра еще есть, что я могу, как чертик из коробочки, выскочить на Хэллоуине с черновиком в руке – Извините за задержку! – и все будет как раньше, и финансирование продлят.

Я всегда боялась, что не закончу диссертацию, но, пожалуй, еще больше боялась закончить. Что потом? Подать заявку на преподавательскую работу в другом городе? Я держала этот вариант как запасной, с надеждой, что Джейми, узнав о нем, попросит остаться, что возможность моего отъезда подтолкнет его к действиям, но в глубине души понимала, что ничего он не предпримет. Рассматривать такой сценарий мне не хотелось.

На крыше играла музыка – то ли фламенко, то ли босса-нова, то ли еще что, современное и приятное. Солнце клонилось к закату. Я заказала белого вина. Так вот как оно принято теперь? Просто мило? Интересно, остальные чувствуют себя уютно или вообще не замечают, как все мило? Может быть, в их понимании все и должно быть мило. Может быть, мило воспринимается ими как воздух.

Не могу сказать, что получала удовольствие или даже просто расслаблялась в милой атмосфере, но ее заторможенность и неспешность определенно проникали в меня. Я как будто всасывала ее худшие качества. Получалось неплохо. Хотелось расслабиться, пустить слюни и ни о чем не думать. После двух бокалов вина я уже почти приехала и заказала третий. А потом занервничала. Что я делаю? Мне же нужно быть дома и работать над книгой. Куда катится моя жизнь? Думать об этом я не могла и, съев несколько оливок, повернулась лицом к солнцу. На мне было то же черное платье, в котором я ходила на свидание с Адамом. Оно так понравилось мне в магазине, но теперь эффект новизны потерялся, и оно уже не выглядело достаточно хорошим. Теперь платье как будто брало что-то от меня, и чем дольше я владела им, тем больше оно брало. Во рту ощущался кисловатый вкус. Я ощущала себя помятой и несвежей, словно надела грязные, брошенные в стирку тряпки.

Кто-то постучал мне по плечу.

В реальной жизни Гаррет, безусловно, производил сильное впечатление: рост – шесть футов, эффектная, как тень зла, коротко постриженная бородка, под которой просматривались очертания сильного, красивого подбородка. И волосы… Я бы назвала это «под Тиндер», потому что многие парни на сайте предпочитали такой же стиль. Стрижка служила чем-то вроде полусекретного шифра для молодых, тех, кто в теме: на висках волосы выбривались почти начисто, сверху же оставались длинными и отчасти напоминали «помпадур». Гаррет был в клетчатой рубашке, и от него пахло лесом. Он с ходу заказал виски и имбирный эль и спросил, что буду я.

Я подумала, что если выпью еще, то свалюсь со стула, и сказала, что уже выпила со знакомым коктейль, и вместо спиртного попросила газированной воды и тост с авокадо.

Гаррет сообщил, что улетает на следующий день в Нью-Йорк – провести несколько классов по дизайну в разных университетах. Я смотрела на его скулы, словно на что-то невиданное, и не могла отвести взгляд. Вид у него был усталый и скучающий, он даже не спросил меня ни о чем, но, завороженная четкой линией подбородка, я лишь с еще большим интересом слушала все, что он говорит. Слова произносил не рот, но подбородок, и этот же подбородок немного меня опечалил. Из-за него я позабыла, что у Гаррета есть подружка. Сначала позабыла, а потом вспомнила. Несмотря на скуку, я поймала себя на том, что хочу прибрать этот подбородок к своим рукам. О подружке Гаррет старался не упоминать, и у него это хорошо получалось. Любой другой на моем месте легко забыл бы о ее существовании. После того как он выпил, а я съела тост, мы решили прогуляться. Меня интересовало, вспомнит ли он о цели нашей встречи и будем ли мы целоваться или сразу отправимся трахаться. Центр Лос-Анджелеса не слишком привлекателен, но сексуален в темноте: свободные пространства, прохладный ветерок, склады. Гаррет протянул руку, указывая на голубую неоновую вывеску:

– Мой офис.

Вывеска гласила: работаем всю ночь.