Рыбы у себя дома

Недавно я опять побывал там. Перед возвращением в Хабаровск долго сидел в уединении у входа в бухту. Был пасмурный туманный вечер. Устало шевелилась, шуршала и шептала у берега тяжелая морская вода, пахло солью, водорослями и морем; недалеко вздыхал океан. А я вспоминал давние баснословно удачные походы за пиленгасами и казнился: в том, что во многих местах не стало этой чудесной рыбы, и моя вина. Можно было оправдаться тем, что был молод тогда и беззаботен, что весь улов шел в дело и не имелось в нем ни на копейку корысти, наконец, и тем, что в то время проблемы бережного отношения к живым ресурсам мало кого беспокоили. Но все равно грызет совесть, и давит сердце сознание своей причастности к расхищению былых богатств.

Не хочу, чтобы сын мой и внук давали волю своим рыбачьим страстям, а потом мучились подобными угрызениями совести. И всем братьям по удочке и махалке — это слово мое.

Судак — новосел

Крупный смелый хищник из семейства окуневых. Родина его — бассейны Черного моря, Каспия, Арала и более северные реки и озера. Живет в малосоленых морях и прибрежьях. Полмиллиона мальков судака завезли в Ханку в начале 70-х годов. За пятнадцать лет судак освоил и это озеро и стал быстро распространяться по Уссури и Амуру.

Мы уже имели возможность на конкретных примерах убедиться, что вольная и невольная акклиматизация рыб-«чужестранцев» в коренных водных биоценозах способна повлечь за собой резкие и быстрые изменения. Выгодные для людей или вредные. Расселение амуров и толстолобов по рекам, каналам и водохранилищам принесло огромный успех. Сазан и карась обогатили базу рыбного хозяйства во множестве водоемов. Однако завоз ротана в Подмосковье и змееголова в Казахстан и Среднюю Азию уже очень дорого обошелся, но следует ожидать худшего.

Акклиматизация — наисложнейший процесс, способный вызывать в водных живых сообществах цепную реакцию. Последствия акклиматизации мы еще не в состоянии предвидеть, потому что почти невозможно предсказать, даже просто угадать судьбу новосела. Всем известно, какими тяжелыми катастрофами для стран и целых континентов обернулись завозы безобидного кролика в Австралию и Новую Зеландию, а скворца — в США. Или какие бедствия принес китайский краб европейским странам. Проникновение миноги в Великие Американские озера привело к полному разору некогда процветающих там рыбных промыслов.

В Северную Америку в 1976 году завезено всего 345 мальков сазана (карпа), и эта неприхотливая всеядная рыба, необычайно быстро освоившись в новых водоемах и размножившись, едва не «сжила со свету» многих других представителей ихтиофауны континента. Потом эту рыбу выпустили в Бразилии, и бразильские рыбаки прокляли ее, потому что она погибельно потеснила местных рыб. Та же история повторилась в Южной Африке… Часто, очень часто попытки пополнить фауну какого-нибудь региона оборачиваются на практике ее оскудением, и все потому, что невообразимо тонко отбалансированное сложнейшее равновесие в природе нарушить проще простого.

Акклиматизация хищных рыб требует особой, чрезвычайной осторожности, потому что многие из них способны непоправимо опустошить гидробионтные сообщества тех водоемов, в которые их по неосторожности или безграмотности завозят. К сожалению, не всеми еще отвергнут беспечный метод проб и ошибок («завезем — там видно будет»). А к водным плотоядным его вообще нельзя применять. Акклиматизация рыб-хищников допустима лишь в тех случаях, когда пустует экологическая ниша, когда полно для них неиспользуемых кормов, когда они не опасны для местных «конкурентов». Романтика в акклиматизации, которой было полно сравнительно недавно, должна полностью исключаться.

Казалось бы, любому биологу, ихтиологу и рыбоводу это должно быть известно, а вот взяли и завезли наихищнейшего судака в озеро Ханку, где и своих хищников полным-полно.

Да, долго решал судак, завезенный в огромное озеро, «прописаться» ли ему здесь на постоянное местожительство. Года четыре потребовалось, чтобы мелюзга освоилась с новой средой, с необычными соседями, доросла до зрелого возраста и приступила к размножению. И не удивительно: молодая судачиха мечет 200 тысяч икринок, зрелая — до миллиона! И даже больше! Молодь растет и созревает так же быстро, как щука: в 3–4 года она становится взрослой, достигнув 35–40 сантиметров длины и почти килограмма веса, а еще через столько же лет становится совсем матерым хищником, тянущим на 2–3 килограмма.