Рыночные силы

Он выключил дальний свет, и в воцарившейся темноте вспыхнули огни сигнализации на доме. Крис нахмурился и взглянул на идентификационный транслятор. В ответ ему успокаивающе подмигивал крохотный зеленый огонек. Страх закрадывался, щекоча нервы. А что если Нотли решил воспользоваться старым проверенным способом и прислать к нему ночных визитеров, вооруженных пистолетами с глушителем. «Сааб», шурша шинами, ехал по извилистой дорожке. Крис потянулся и открыл бардачок. В руку лег немекс. На рукоятке остались следы масла от заводской упаковки. Крис снова выпрямился и преодолел последний поворот.

Карла ждала его, завернувшись в банный халат, мокрые волосы развевались на ветру. В свете прожекторов охранной системы она походила на утопленницу. Он едва не подскочил, когда Карла нагнулась к окну машины: только из душа, без макияжа, она напоминала скелет.

Крис резко остановил машину и открыл окно.

– Ты что здесь делаешь? Заработаешь себе воспаление легких.

– Васвик, – сказала она. – Только что звонил.

Остаток недели промелькнул, как картинка за окном поезда.

Крис вывез Барранко из страны, по дороге в аэропорт получил последние подписи на соглашении об условиях введения нового режима. Зажатый между Крисом и Лопесом в вертолете, Барранко вывел росчерк так, будто находился под действием успокоительного. Крис помахал ему на прощание со взлетной полосы.

На обратном пути он заглянул в больницу к Майку. Брайант отделался большими синяками на ребрах, куда попали пули, но его решили подержать в интенсивной терапии еще несколько дней для создания видимости. В коридоре столпились репортеры, но служба безопасности «Шорн» с ними справлялась.

– Теперь ты чертова звезда?

Майк расплылся в улыбке, сидя на стуле рядом с кроватью. На лице осталось несколько царапин, левая рука на перевязи. Брайант встал и поморщился.

– Видел там Лиз? – поинтересовался он.

– Нет. А ты ее ждешь?

– Ну, никогда не знаешь, – Майк налил себе напиток из графина. – Если честно, только ее мне не хватало. Мне и дышать-то тяжело. Хочешь?

– А что это?

– Ты как думаешь? Сок, конечно.

– Не сейчас. Что с твоим лицом?

– Да так, – отмахнулся Майк. – Это я сам себя покалечил, горлышком разбитой бутылки. Мне показалось, будет здорово, если журналисты увидят парочку настоящих ранений.

– А с рукой что?

Брайант нахмурился:

– Потянул запястье, когда упал на асфальт. Идиот несчастный. Пытался держать Карраско прямо под дулом пулеметов – вот так. А потом они бросили гранату и пришлось уворачиваться. Вышло нелепо.

– Свидетели есть?

Брайант покачал головой:

– В понедельник ночью на этой улице никого. Может, парочка человек и глянули в нашу сторону, когда началась пальба, но было поздно – они едва ли заметили что-то необычное. Камеры слежения отеля засняли происходящее, может, еще камеры на углу Стаффорд-стрит, которые нам не удалось заглушить. Но Элейн уже над этим работает. Говорит, все путем. А что Барранко? Улетел без проблем?

Вернувшись в «Шорн», Крис отправился в смотровую комнату и сквозь стекло наблюдал, как Ник Макин и Луиза Хьювитт говорят с Франсиско Эчеварриа по спутниковой видеосвязи. Сын диктатора выглядел бледным, взгляд казался пустым и безжизненным – он явно плакал. По тому, как он постоянно поглядывал в сторону, было понятно, что он не один в помещении, из которого велась трансляция. Хьювитт выразила официальные соболезнования от лица корпорации и призывала не забивать голову условиями контракта в такое время. В любом случае сотрудник «Шорн», который ведет проект, в обозримом будущем останется в больнице. Торопиться не имело смысла. Подразделение инвестиций в конфликты с радостью пойдет навстречу и временно заморозит проект, пока семья не будет готова возобновить переговоры.

«А к этому времени Барранко возьмет вас за яйца, всю вашу вонючую клановую гасиенду».

Крис сам удивился, насколько жестокой оказалась мысль.

Голограмма Франсиско Эчеварриа мигнула и погасла. Крис и остальные отправились в офис Хьювитт, чтобы обсудить примерный график, по которому будет проходить революция Барранко.

Крис спустился на сорок девятый этаж, чтобы поблагодарить младших аналитиков, которые взяли на себя остальные счета, пока кризис был в разгаре. Он прихватил с собой подарки – односолодовый «Ислэй» бочковой крепости, молотый кофе «Галапагос бурбон», андалузское оливковое масло – и устроил спарринг понарошку с парочкой особенно суровых парней в их подразделении. Он не наносил удары в полную силу и держался в меру дружелюбно, но в то же время двигался быстро, пихал сильно и каждый раз подходил очень близко к противнику. Неверно было бы рассыпаться в благодарностях, не проявив при этом силу. Их могли не так понять.

Он вернулся с папкой по делу и стал механически просматривать бумаги, где нужно, составлял план действий.