Рысенок (СИ)

Меня всерьез обеспокоили ее слова. Я хотел понять, что с ней не так и что делаю не так – я.

Игда молчала. Потом как-то отстраненно заметила:

- Похолодало. Ветер сильный. С ног сбивает. Не встать.

Она не была похожа на сумасшедшую. Мне казалось, что скорее – Игда просто говорила так то, что не могла сказать иначе. Совсем как кошка, которая пытается мяуканьем донести до хозяев свою боль, а те никак не могут понять, что она хочет – то ли есть, то ли играть, то ли просто жалуется на что-то. И, в конце концов, Игда еще не была совсем взрослой женщиной. Мне было просто жалко того ребенка, который до сих пор оставался в ней.

- Тише, - я погладил ее по рукам и почувствовал, как они напряжены. Боги, да она вся дрожала – даже плечи. – Какой ветер?

Игда опустила голову, глядя на мои руки и свои колени. Помотала головой.

- В тебе. Холодно. Очень холодно.

Я протянул руку за кружкой. Грог был почти нетронутым и еще горячим. Передал глиняную кружку во все сильнее дрожащие руки. Игда словно вжималась в стул, хотела убежать, а не могла.

- Тише. Пей. Согреешься.

- Меня ничто не согреет. А ты отравишь меня. Ты издеваешься.

- Игда… – ее имя вырвалось у меня почти непроизвольно.

Она вдруг едва не выронила кружку, сделав глоток – и испуганно посмотрела на меня. А потом резко поднялась, словно боясь, что я ее схвачу – и ушла прочь – быстрым, легким шагом. Почти убежала, обдав меня странным, горьковато-резким запахом: дождь, земля и слегка сладковатая свежая древесина. Кот бесшумно прошел за ней.

Я вздохнул и поставил грог на стол. Кажется, с Игденой будет очень трудно.

========== 5. Выбор. ==========

Вскоре рядом со мной появился следопыт. Рыжеватый хозяин лесных троп. С ним было легко – он был понятен, он был естественным и близким, словно единокровный брат. Он пах самой природой – всем миром, и я чуяла в нем безудержную дикую свободу зверя. Хвоя и можжевельник, влажная земля и камень, металл и кровь. Настоящее. Честное. Мне было радостно от него, от его свободы и полета, легкого, словно волчий бег. Я ни о чем его не спрашивала, хотя пыталась говорить. Он не хотел, и я не донимала. Просто шла рядом. Рычала, когда он пытался показать, что я – только самка, которую он может взять в любой момент. Я не щадила его, как и всех остальных, невзирая на родство, которое чувствовала. Это большая редкость. Некровный родич.

И все же… мне не хотелось сближаться. Нет. Он был не моим, он должен был быть сам по себе и сам искать. Не меня. Я не могла ему мешать. Только развести извилистые тропки дорог и толкать от себя, когда это требовалось.

А еще я не хотела его, потому что он бы оставил мое потомство. Он мог быть только братом. Сильным, свободным и красивым. Я была жестка с ним, но это наша природа. И не нужно было ничего объяснять.

Паладин же… он оказался бездной. Холодной, спокойной, белоснежной, полной метели пропастью, от которой меня тошнило и мутило, к которой я не хотела подступить и на полшага. Меня съедало, сжигало пустое любопытство. Было страшно до головокружения, до дрожи в коленях от этого света, но я не понимала его. Не понимала, как это – может жить, и живет ли. Его холодные руки уже задели меня, а я была жива.

Что он хотел своим лживым состраданием? Как в него въелась ложь? Может ли быть так, что вранье и условность настолько врастают в душу, как это случилось с ним?

Или лгу – я? Я уже не знала. Я терялась. Терялась и боялась этой ходячей светлой пропасти рядом со мной, потому что ее лучи, ее холодные пальцы – уже тянулись ближе.

Зачем он держал мои руки, почему его настоящие пальцы оказались слишком теплыми на ощупь, почему пытался отпоить меня пряным горячим отваром, чтобы я прекратила безмолвно кричать от страха? Я не знала, одновременно не желала и желала понять. Я боялась, что он сломает меня обманом. Приручит и пригвоздит к стене, словно бабочку на булавке. И я умру. Я боялась того тепла, той обманчивой ласки. Он лгал мне.

Я пыталась бежать, пыталась уходить. И не получалось. Я не понимала, почему пропасть тянет меня сильнее, чем должно. Почему мне так любопытно, какой он, этот святой воин, когда раньше я не хотела даже видеть его?

========== 6. Опасения. ==========

Я ждал худшего, когда к нашей команде присоединился следопыт. Слишком много общего я видел у него и Игдены. Это могло привести к чему угодно – ведь поддаться под влияние такого разрушения очень легко.

Я помнил, какой потерянной Игда выглядела, когда узнала об осколке в груди и смерти матери. Видел, как жестоко она говорила с Шандрой, и вместе с тем ощущал, насколько ей в тот момент больно.

Я не оправдывал Игдену и не считал, что она ведет себя правильно, однако хуже всего говорить человеку, как должно поступать, когда он нуждается в помощи, а не в замечаниях, где был неправ. Я хотел ей сказать о Шандре, однако – позже.