Рысью вперёд!

Они пришпорили коней и скоро догнали остальных.

Верстах в десяти от Тарутино, у самого входа в лес, их нагнал конный разъезд кирасир. Узнав есаула, кирасиры были расквартированы недалеко от избы Кутузова, старший разъезда — вахмистр[45] Кутепов, козырнул ему.

— Здравия желаю, ваше бродь! А в какую сторону путь держите, если не секрет?

— На Московскую губернию, — уклончиво ответил Бабенко. — Задание у нас от его светлости.

— Вы бы по-аккуратнее в этих местах. Намедни уланов французских недалеко отсюда видали. Не ровен час схлестнётесь.

— Иль ты за них радеешь? Схлестнёмся — им же хуже.

— Ни боже мой! — испуганно перекрестился вахмистр. — И то сказать, после вчерашнего боя они совсем озверели. С ночи разъезд прибыл. Бают, в деревни они врываются, силком провиант, хабар[46] и сено отбирают. Кто пытается супротив пойти, сказывают, рубят и стреляют.

— Это они от безысходности. Теперь же отступать им придётся, да по старой дороге, откуда на Москву шли. А там они пограбили всё, провианта нет.

— Отольются кошке мышкины слёзки, — с болью в голосе проговорил кирасир, — за всё спрос будет. За каждую потерянную русскую душу.

— Ваше бродь! — сзади раздался голос подхорунжия.

— Чего тебе?

— Никак родник с правого боку. Коней бы напоить.

— И то верно, — он повернулся в седле. — Отряд! Привал!

— Млады воины, а глаз егерьский, — похвалил Кутепов. — Да, матушка-Россия, все за тебя горою встали — и стар, и млад. Иные усы ишо не бреют, а как в старину — новиками[47] пошли. Сколько им?

— По восемнадцать и будет. И службу справно несут.

— Да я уж вижу. Тот, безусый, подхорунжия заслужил. Бедо́вый[48] стало быть.

— Бедовая. Казачка она, с мужем на войну ушла. Уже успела дюжину уланов пленить.

— Кому скажи — не поверят, — покачал головой вахмистр. — Вот, что война с людьми-то делает… даже бабы воюют.

Пока набирали воду коней напоить, девушки организовали перекус. Валера нашёл сухостой и быстро разжёг костерок. Тушка курицы ароматно запахла, поджариваясь на огнём. Три десятка картофелин, брошенных в угли, должны были заменить гарнир. Таких соблазняющих запахов кирасиры не выдержали и решили продолжить путь.

— Нам по левую руку от вас, сменить соседей, — вахмистр подъехал на лошади к биваку казаков.

— Удачно добраться, — пожелал ему Бабенко.

— Ну, прощевайте, ваше благородие-э-э! — Кутепов с места перешёл на галоп и скоро скрылся из виду.

Через полчаса обед был дружно съеден. Попили студёной родниковой водицы, набрали пару фляг в дорогу и, погасив костерок, двинулись дальше. Шли по лесу, рощицам, чтобы не привлекать к себе внимания. Временами то Трубачёв, то сам Бабенко выезжали на опушку и внимательно осматривались.

Уже вечерело, когда группа добралась до Васюнино, встав на очередной привал на краю лесного массива. Есаул, позаимствовав у Севки подзорную трубу, привычно разглядывал окрестности.

— Что там? — к Бабенко подъехал Полуянов.

— Пока тихо, — ответил ему есаул, внимательно осматривая деревню. — Народ привычно копошится у изб, прибираясь и готовясь завтрашнему дню. Французов не видно.

— Где будет происходить переход? — спросил подъехавший к ним Трубачёв. — А то мы со всеми приключениями даже не поинтересовались.

— Рядом с церковью. Дерево там есть, старое. Вот у него и будет наш конечный маршрут.

— А когда? — это уже Полуянова, обогнув есаула, пристроилась рядом с мужем.

— По договорённости с руководством — завтра. Никто не знал, какие трудности будут у нас на пути. Вот и дали сутки на то, чтобы добраться сюда.

— А ночевать где будем? — не унималась Лена.

— Память у тебя девичья, — покачал головой Бабенко. — Связной же здесь есть. Забыла?

— Ой, точно, Константин Сергеевич. Ну, забыла. За эти дни столько всего навалилось…

— Вон, добротно срубленный дом на краю села. Туда нам и надо. Запомните, связного зовут Иван Фомич.

* * *

Минут через десять они неспешно въехали в село. Селяне издалека подозрительно всматривались в отряд, но разглядев казачью форму, почтительно ломали шапки[49] перед ними. Кое-кто выбегал через калитку на улицу и интересовался новостями: где наши и когда Наполеон уйдёт из России. Уклончиво отвечая на вопросы, группа добралась до зажиточной избы на другом краю села. Есаул спешился и, осторожно открыв калитку, вошёл во двор. Загавкала собачонка, почуяв чужого и на её лай вышел кряжистый мужик в армяке и казачьей папахе. Правый рукав армяка был аккуратно засунут под пояс.

— Родом с Тихого Дону мы, на ночлег пустите? — сказал условную фразу Бабенко.

— Как не помочь землякам! — ответил ему незнакомец и заулыбался. — Заводите коней во двор и проходьте в хату.

— Давайте мы вам поможем лошадей к сарай завести, — предложила Лена, видя его пустой правый рукав.

— Нет, подхорунжий, свои помощники имеются. Николка, Андрейка! — кликнул он и на его зов выскочили двое мальчишек, примерно двенадцати и четырнадцати лет от роду. — Определите коней на постой, сена дайте, водицы. Не мне вас учить.

— Да, тятя.