Рысью вперёд!

Октябрьское утро 1812-го года встретило группу Бабенко ласковым солнцем и канонадой пушечных выстрелов. Выйдя из портала в глубине лесного массива, они двинулись на север и скоро добрались до опушки.

— Сева! Посмотри что у нас поблизости, — Бабенко отдал команду Трубачёву. Тот достал подзорную трубу и внимательно стал просматривать окрестности.

— Ну, что там? — к нему подошла Оля.

— Вижу конный разъезд уланов… наверное, это из кавалерии Мюрата[7]. А вон и наши, казаки!

— Где?! — Бабенко мигом отбросил все дела и, выхватив трубу, стал внимательно вглядываться в стычку казаков и французов. — Эх, окружают казачков. Не выстоять им. Да что же они к лесу не прорываются?! Это ж их вотчина, они здесь как рыба в воде. О! Ну, наконец-то додумались!

— А мы им поможем? — поинтересовалась Ольга.

— Обязательно! Группа! Отходим от опушки! Бой плавно перетекает сюда. Сейчас замаскируемся чуть дальше и если что, поможем нашим. Арбалеты к бою!

Отойдя метров на пятьдесят от края леса, вся группа расположилась за деревьями. Преследуемые французами, казаки рысью двигались в сторону леса. Но если французы часто стреляли из пистолетов, то наши не сделали ни единого выстрела.

— Почему наши не отвечают им? — с беспокойством спросила Лена у мужа.

— Видно использовали выстрелы. Забыла сколько времени нужно чтобы перезарядить такое оружие?

— Тихо! Не отвлекаемся! — шепнул им невдалеке спрятавшийся Бабенко. — Как только французы приблизятся к лесу — сразу атакуем из арбалетов.

Минут через десять полусотня казаков ворвалась в лесной массив и бросилась в чащу. Почти загнанные кони храпели, на губах была видна пена. Французы не чувствуя подвоха, устремились за ними. Было их пару десятков, остальные отстав, с трудом нагоняли своих товарищей.

— По лошадям не стрелять! — отдал команду Бабенко. — Огонь!

Первые восемь арбалетных болтов с шелестом устремились в направлении врага. С такого расстояния никто из группы не промазал, и восемь уланов упали с коней как подкошенные. Быстрый перещёлк рычага арбалета — и вот ещё восемь падают на ковёр из опавших листьев. Казаки остановились и удивлённо воззрились на неожиданную помощь. Сначала они не поняли, откуда она пришла, но потом заметили у деревьев людей, одетых в такую же форму, как и они.

Тем временем, отставшие уланы догнали своих боевых товарищей и сбились в кучу. Они не понимали, откуда пришла смерть к их собратьям.

— Залп! — снова скомандовал Бабенко и очередные восемь болтов догнали свои жертвы. Оставшиеся в живых уланы не выдержали контратаки неизвестного противника и рванули обратно.

— Изрядно вы их! — к группе приблизился казак с погонами хорунжия.[8] — Кто такие?

— Сотник Бабенко, — представился Константин. — Со мной добровольцы. Все с одного хутора. Я после ранения хотел примкнуть к своему полку, да разве сыщешь его ныне?

— Хорунжий Антипов, — в ответ представился казак. — Наша сотня под началом полковника Куда́шева. А почему без лошадей?

— Загнали мы их, когда уходили от французов, — начал рассказывать легенду Бабенко. — Осели здесь вот. Хотели осмотреться и взять трофейных коней. Сейчас случай и представился.

— Да, удачно мы зашли в лесок, — улыбнулся хорунжий. — Сами-то откуда будете?

— С Тихого Дону.

— Земляки, значит? А с какого хутора?

Бабенко назвал.

— Не, не слыхал. Добре! Забираем коней и давайте с нами. Жаль, только французика не схватили. Опять подъесаул[9] Карякин ижицу пропишет.

— Мы сначала попали в тыл французской армии, так что кое-какое его расположение ведаем, — улыбнулся Бабенко.

— Да ну? — не поверил Антипов

— Истинно так, — перекрестился сотник.

— Ну, тогда по коням! Дойдём до нашего бивака, а там и погутарим.

По мере продвижения на юг, Бабенко с Антиповым разговорились. Хорунжий всё выспрашивал о новостях на Дону, а в ответ, насколько сам знал — делился состоянием дел в армии.

— Как мы переживали, когда Москву сдали. Ей-богу, половина из нас плакала! Это ж надо — Москву ворогу сдать!

— Кутузов ведает, что делает. Недаром его поставили командовать.

— И то сказать, поняли мы. Не сразу, но поняли хитрость его.

— Вот увидишь, хорунжий, сломаем мы хребет французам.

— Откуда ведаешь, сотник?

— Рази ты в русского воина и его смекалку не веришь? — наигранно усомнился Бабенко.

— Свят-свят-свят! — испуганно перекрестился Антипов. — А тож, верю! А вот растолкуй, сотник, почему казачата в ополчение не попали? К нам намедни пополнение приходило, так там и стары и млады были. Иные не старше твоих.

— На хуторе у нас атаман шибко строгий. Оставил их за хозяйством присматривать, да не сдюжили они сиднем на печи сидеть.

— Смотрю, половина из них вообще хли́пки. Не боишься, что посекут французы в рубке?

— А ты попробуй их в деле — сразу увидишь.

— Странно, один вообще на девицу ликом похож. Али я ошибся?

— Не одна, три их здесь, — улыбнулся Бабенко. — Но лихи, спасу нет. Опять же сам видал, как стреляли.

— Да как же это… не можно на войну их.

— Тебе напомнить дела давно минувших дней, когда каза́чки с черкесами в рубку сходились? Иль ты совсем запамятовал?