Рысюхин, шампанского!

Чтобы не тратить времени зря: анестетик по счастью оказался в соке. Шкурка просто нещадно «вязала» во рту и содержала дикое количество дубильных веществ, мякоть же, если отжать её от сока, имела небольшой слабительный эффект, многократно меньший, чем у зрелых фруктов, а высушенная нещадно воняла жжёными тряпками. Сок, как и любой, в принципе, обезболивающее, оказался легким токсином, чтобы получить заметные проблемы со здоровьем требовалось выпить полстакана минимум. В теории, если засадить залпом, это можно было попытаться сделать до того, как рот, пищевод и желудок онемеют, но на самом деле прямое воздействие на пищеварительную систему и, через слизистую — на кровеносные сосуды во рту было намного опаснее. Сок не просто отнимал чувствительность, он блокировал двигательные импульсы в мышцах и вызывал спазм мелких кровеносных сосудов. С точки зрения стоматолога — это положительные эффекты, пациент не будет дёргаться и меньше станет идти кровь, но как побочный при проглатывании… Примерно прикинул, что максимальная доза, при которой точно не будет серьёзных, устойчивых проблем — это чуть больше столовой ложки для взрослого человека массой около семидесяти килограммов. И, да — вылитый на открытую рану или вблизи неё сок снимал боль и отключал мышцы минут на десять–пятнадцать, на пять минут меньше, чем при закапывании в рот.

В целом вещество выглядело перспективно, но мои уверения об эффективности и сравнительной безопасности ничего не стоили ни для медиков, ни для медицинских чиновников, требовалось отправлять препарат на исследования. Распорядился заготовить три ведра сока, один отправить врачам с сопроводительной запиской, а ещё два — поместить в шкаф со стазисом у меня в особняке, разумеется, обклеив бутыли бумажками с предупреждениями.

Узнал ход сбора ягод, проконтролировал, что начато производство вытяжек для «изнаночной» настойки и в итоге разделался с делами часа за полтора. Лёгкий перекус в трактире и в полдень я, прихватив с собой зубного страдальца для сдачи в лапы стоматолога. Подумав, прихватил с собой флягу на полтора литра сока — показать, чем обезболивали, да и вдруг врач в Смолевичах решит сам попробовать? На подъезде к городу понял, что до поезда из Борисова буквально пятнадцать минут, потому немного поменял планы: забросил страдальца в частную стоматологию, а сам поехал на вокзал, встречать возможного будущего сотрудника.

Надо сказать, узнал я его сразу, и даже не потому что немногочисленны дачники и местные жители, ездившие по каким-то делам в соседний город, были в большинстве своём знакомы, пусть не лично, то хотя бы вприглядку. Просто среди пассажиров оказался только один в повседневной офицерской форме с погонами поручика, да ещё и озирающийся по сторонам на явно незнакомой станции. Хм, стало быть — отставка почётная, раз с правом ношения формы, или вовсе увольнение в запас. Лучше бы первое, это сильно снижает риск того, что его в случае чего призовут обратно в армию. Но лучше уточнить, конечно.

— Добрый день! Извините, это не вы на собеседование в дружину к барону Рысюхину?

— Да, я. А вы, простите…

— А я и есть тот самый барон Рысюхин. Так случилось, что проезжал мимо и решил вас здесь подобрать. Давайте продолжим в автомобиле.

Погодка, как для середины сентября — уже середина, четырнадцатое число! Каникулы же, кажется, только вчера закончились! — стояла слишком уж бодрящая, градусов пять тепла и какая-то противная мелкая морось. Это на изнанках, что в академии, что на моей — лето. И в кабине тоже тепло и сухо. Приезжий довольно крякнул:

— Замечательный автомобиль! Если не секрет — где разжились?

— Сам сделал. Точнее, переделал из серийного грузовика в семейный выезд. Если сговоримся, в вашем распоряжении будет что-то подобное, но не сразу.

— Прошу простить мои манеры — Старокомельский Иван Антонович, поручик в отставке.

Я вспомнил краткую биографию — из мещан, простолюдин с пробудившимся слабеньким воздушным даром и без личных способностей, после проявления дара поступил в военное училище, скорее даже курсы, выпустился через полтора года унтер-офицером, дальше — служба, быстрый рост до зауряд-прапорщика, двенадцать лет выслуги в этом звании, экзамен на классный чин и — длительная командировка, больше похожая на бессрочную ссылку. Внезапно я решил опять поменять планы, на этот раз — по-настоящему.

— Скажите, Иван Антонович, у вас нет каких-либо неотложных дел в Борисове в ближайшие пару дней? Например, кот не кормленный, назначенное свидание или собеседование на должность?

— Увы, ничего подобного, к моему сожалению. До пятницы — я совершенно свободен!

— А почему именно до пятницы? — ретранслировал я вопрос внезапно сильно заинтересовавшегося деда.

— В пятницу встреча с квартирной хозяйкой, ежемесячную плату за постой вносить.

«Тоже мне, Пятачок нашёлся…»

«Кто⁈»

«Долго объяснять, это из мультика».