Рыцарь

— Англия и так всех покоряет, не прибегая к современному оружию! — отозвалась Дуглесс. — В следующий раз вы, вероятно, пожелаете прихватить с собою в вашу эпоху и наши бомбы! Так что, стало быть, это ружья расстегнули вашу сорочку, да?

Он посмотрел на ее отражение в зеркале и ответил:

— Ваши глаза, воспламененные ревностью, только становятся ярче!

Дуглесс тотчас же перестала сердиться.

— Вот ловелас! — воскликнула она. — Да вам хоть когда-нибудь приходило в голову, что вы уже во второй раз выставляете себя на посмешище?! Ведь все историки смаковали подробности о вас и Арабелле, так нет же — опять за свое!

— Ей известно нечто такое, чего я не знаю! — ответил он.

— Ну разумеется! Пари держать готова, что так и есть! — пробормотала себе под нос Дуглесс. — И, уж весьма вероятно, она более опытна, чем вы!

Слегка потрепав ее по подбородку, Николас сказал:

— В этом-то я не сомневаюсь! А уж не запах ли пищи я чую? Я очень проголодался!

— Я дала слово, что приготовлю вам ленч по-американски, — с улыбкой проговорила Дуглесс. — Ладно, пошли искать миссис Андерсон!

На кухню они вошли, держась за руки. Охотники увезли с собой приготовленный заранее ленч в корзинках, так что на кухне ничего не варилось, лишь на задней конфорке подрумянивался пудинг.

С разрешения миссис Андерсон Дуглесс принялась за работу: поставила вариться картошку и яйца, потом собралась печь пирог, но передумала и решила вместо пирога приготовить вкусное шоколадное печенье с начинкой из ореха пекан. Николас уселся за большой рабочий стол и занялся экспериментами с пластиковыми завертками для продуктов и алюминиевой фольгой, а также без конца открывал и закрывал пластиковые баночки. Потом он очистил и нарезал яйца и картошку, мелко порезал лук.

— А Летиции вы тоже помогали готовить? — спросила она.

Николас только рассмеялся в ответ.

Когда наконец все было готово, Дуглесс подмела в кухне — в этом ей Николас помогать отказался наотрез — и упаковала еду в большую корзинку, поставив туда и термос с лимонадом. Николас, идя за нею, вынес эту корзинку в небольшой, окруженный со всех сторон стенами садик, и они, усевшись под низами, принялись за еду.

Она рассказала ему обо всем, что вычитала за сегодняшнее утро в дневнике и, пока он расправлялся с пятым куском цыпленка, спросила его о Летиции.

— Вы ведь даже ни разу и не упомянули о ней, — пояснила она. — Вы рассказывали мне о вашей матери, о брате, который погиб. Вы даже рассказали как-то о вашей любимой лошади, но вот о вашей супруге вы и словом не обмолвились!

— Так вы хотели бы, чтобы я стал рассказывать вам про нее? — спросил он почти угрожающим тоном.

— Она что, такая же красивая, как Арабелла, да? Николас погрузился в размышления: Летиция, казалось, была столь далеко от него, куда дальше, чем какие-нибудь четыре сотни лет! Арабелла, конечно, дура, никто из мужчин и минуты не смог бы с нею поговорить, но она — женщина страстная! А Летиция страстностью не обладает вовсе, но зато рассудительна, — во всяком случае, настолько, чтобы безошибочно определять, как именно ей лучше всего поступить!

— Нет, она не похожа на Арабеллу, — ответил он.

— А на меня она похожа? — продолжала расспросы Дуглесс. Николас поглядел на нее и представил себе, как Летиция стала бы что-то готовить!

— Нет, и на вас она не похожа! А что это у вас такое? — спросил в свою очередь он.

— Это — нарезанные помидоры, — рассеянно ответила она и хотела было задать Николасу еще несколько вопросов, но он перебил ее:

— А тот мужчина, который вас бросил, — вы ведь еще недавно говорили, что любите его. Почему же?

Дуглесс немедленно захотелось встать в оборонительную позу и уверять, что из Роберта мог бы получиться совершенно потрясающий супруг, но плечи ее отчего-то сами собой поникли, и она сказала:

— Это все — эго! Да, только мое сверхпреувеличенное представление о собственной значимости! Роберт рассказывал мне, что мать была холодна с ним, так же, как и его первая жена. Ну вот, я и вообразила, что могу дать всю ту любовь, которой ему всегда так недоставало! Я только и делала, что давала, отдавала всю себя ему, и старалась исполнять все, что он хотел, но…

Дуглесс помолчала, устремив взор в небеса, потом договорила:

— Как мне представляется теперь, я все мечтала о том, что у в один прекрасный день он поступит в духе всех этих мужчин из кинофильмов и, повернувшись ко мне, скажет: «Ты — самая лучшая женщина на свете! И ты даешь мне все, о чем я мечтал!» Но Роберт этого не сделал. Напротив, он постоянно повторял: «Ты ничего не можешь мне дать!» Я же, поверьте, очень старалась все ему отдавать, но…

— И что же? — тихо спросил Николас. Пытаясь улыбнуться, Дуглесс ответила:

— В итоге он презентовал дочери браслет с бриллиантами, а меня осчастливил половиной оплаты по счетам!

Она отвернулась от Николаса, но вдруг увидела, что он протягивает ей кольцо. Когда он убедился в том, что теперь никто из мужчин не носит подобных перстней, он тоже перестал надевать свои массивные, с большими камнями кольца. И вот — кольцо с изумрудом размером, наверное, с пляжную гальку!

— Что это? Зачем?!