Рыцарь

– Думаешь, меня не возьмут на сцену? – спросила я. – Потому что у меня нет сисек? Иди ты на фиг, Рыцарь! Они теперь умеют делать такие волшебные штуки, грудные импланты…

Рыцарь в какие-то доли секунды взлетел со своего места, пересек комнату, схватил мое лицо правой рукой и сжал мои щеки, сделав поцелуйную гримасу. Упершись коленом в диван возле моего бедра, он толкнул меня спиной на подушку и наклонился надо мной так, что его лицо почти касалось моего. Мои глаза в ужасе расширились, отчасти потому, что он напал на меня, отчасти потому, что никто за меня не заступился.

– Ты не будешь выступать на долбаной сцене, – прошипел он сквозь сжатые зубы. – Потому что я поеду за тобой в долбаный Вегас и убью к чертям любого ублюдка, который решит, что у него есть право смотреть на твои долбаные идеальные сиськи.

Туалет. Место. Воздух. Немедленно.

Оттолкнув Рыцаря, я вскочила и побежала «попудрить носик», как это называла Пег, прежде чем кто-нибудь понял, как я была польщена извращенно-комплиментарной угрозой Рыцаря.

Идеальные? Он что, правда только что сказал – идеальные сиськи? Прям перед всеми?

Я поглядела в зеркало, стараясь увидеть все, что можно, но мне удалось разглядеть только то, что мои лицо и шея покрыты темно-красными пятнами.

Черт. Лучше посижу тут пару минут.

Я села на унитаз пописать и подождать, пока кожа примет нормальный цвет. И тут до меня быстро дошло, что стены ванной слишком тонкие и почти не заглушают того, что говорится в гостиной.

Один голос был Колтона. Я прижала ухо к стенке, чтобы лучше слышать.

– Ну, фактически, – говорил Колтон, – она все еще моя подружка.

«Нет! Колтон, да заткнись ты! – телепатически закричала ему я. – Не надо подвигов! Что ты творишь?»

– Ну, фактически, – услышала я ответ Рыцаря, брошенный низким и злобным голосом, – я собираюсь трахнуть твою подружку раньше тебя.

Я никогда не была верующей, но, услышав эти слова, я перекрестилась, прямо как моя мама, ирландская католичка, когда проезжала на желтый свет, и прошептала единственную молитву, которой она меня научила:

«Господи, отец наш, иже еси на небеси. Да приидет царствие твое на земле и на небесах. Хлеб наш насущный даждь нам днесь, и прости нам прегрешения наши, как мы прощаем врагов своих. Не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого. И от чертова проклятого скинхеда. Аминь».

19

Мне так нужна была подружка. А не какой-то там парень со странностями. Мне нужна была Джульет.

Вернувшись в тот день домой, я тут же побежала к себе наверх и позвонила ей. Я понимала, что наши отношения, возможно, непоправимо испорчены – спасибо ее бандиту, наркодилеру и шантажисту и моему… кто бы он ни был, – но я по ней скучала.

Джульет ответила на первый же звонок, всхлипнув в трубку:

– Биби?

– Господи, Джульет! Что случилось?

Плач.

И еще плач.

– Котик, ты где?

– До-о-о-о-ома, – провыла она.

– С тобой что-то плохое? Хочешь, я попрошу маму забрать тебя?

Всхлип.

– Я… я только…

– Джульет! Скажи, что там с тобой за фигня!

– Я беременна! – заорала она. – Я сделала тест, и я на хер беременна, ясно?!

Беременна?

Мой мозг немедленно нарисовал картинки: Джульет с большим животом, Джульет с младенцем, меня с младенцем… Тони с младенцем (ужас).

– Биби, скажи что-нибудь, – завизжала она.

– Ты будешь самой клевой на свете беременной дамой, – выпалила я.

– Я вообще не дама! Мне, блин, только п-п-пятна-а-а-адцать, – всхлипнула она.

– Ну да, но к моменту, пока ребенок появится, тебе будет шестнадцать, а это уже почти дама. И твоя мама, конечно, тебе поможет. И я тоже помогу. Я люблю детей. И ты сможешь ходить в альтернативную школу, там есть дневные ясли, – зачастила я, выплевывая всевозможные позитивные расклады, которые только могли прийти мне в голову, в надежде, что хоть что-то ее подбодрит.

Я понятия не имела, что у нее там происходит. У меня даже секса никогда не было. Младенцы были бесконечно далеки от меня, а тут Джульет собиралась вырастить одного у себя в животе.

– Биби, только не говори никому. Я даже Тони не сказала. Я… Может, и не скажу, – всхлипнула она.

– Детка, но он же все равно рано или поздно узнает.

– Нет, в смысле… Я, может, не стану… – Джульет даже не могла это выговорить. У нее снова началась истерика, и мне пришлось убрать телефон подальше от уха, пока она не успокоилась.

Она может не оставить его. Господи. Я даже не подумала об этом.

– Ш-ш-ш-ш… Все будет хорошо. Тебе не надо ничего решать прямо сейчас…

Джульет не ответила, но я чувствовала, что она кивает на том конце.