Рыцарь её сердца

— Обнаружились факты…

— Факты! Находятся! Здесь! — закричал Эдуард, стукнув кулаком по пачке сложенных на столе документов. — Я говорил тебе, я предупреждал, что она коварная женщина, разве не гак?! Я хотел, чтобы тебе сопутствовала удача. И тебя ожидала достойная награда, несмотря на то что желающих получить ее было очень много. Но я доверил это дело тебе — как своему шурину, пусть и двоюродному, как другу, в конце концов. — Он оперся на стол, загруженный документами, словно буфетная стойка едой во время обеда.

— Но ведь она же здесь, не так ли? — осмелился задать вопрос Джулиан и пожалел об этом, едва закрыл рот.

— Да! На основании моего личного приказа! — вскричал король, и сидящая за столом женщина подпрыгнула от свирепости его голоса. Несколько успокоившись, Эдуард снова перешел на сдержанный тон, указывая на Джулиана длинным пальцем: — Я же надеялся на тебя.

— Со своей стороны, ваше величество, я готов дать вам самые исчерпывающие сведения, тем более что все они находятся в письменном виде прямо перед вами. В любом случае эти документы были бы перед вами сегодня к вечеру.

— Сведения бы были. Только не было бы ни тебя, ни Сибиллы Фокс, правильно я говорю? — спросил король, бросая на Джулиана острый взгляд.

— Ничего не могу сказать на этот счет, мой повелитель. — Гриффин и представить себе не мог, что станет причиной появления в глазах короля искренней боли.

— Ах, ты не можешь сказать… — с грустью произнес Эдуард. — Заколдовала она тебя, что ли? Может быть, шантажировала или деньги вымогала? Угрожала Люси? Джулиан, прошу тебя, будь подальше от этой женщины. Считай, что это мой приказ.

— Она не шантажировала меня, а о том, чтобы причинить какой-либо вред Люси, и речи быть не может. Возможно, она действительно околдовала меня. Я сопротивлялся ее очарованию, как мог. Но смею заверить вас, мой повелитель, что никакого насилия не было. Я действовал исключительно по собственной воле и несу за это полную ответственность.

Эдуард покачал головой точно так же, как полчаса назад это сделал Эрик.

— Да ты влюбился в нее по уши. Ну конечно же! Такое можно сказать про половину мужского населения Англии. А я-то было подумал, что ее хитрость тебя не проймет.

— Она убежала от ваших людей и пришла сюда сама, — заметил Джулиан. — Я твердо убежден, что единственное ее желание — иметь честь быть судимой королевским судом.

— А разве у нее есть выбор? — усмехнулся Эдуард. — Я сегодня же соберу суд, и ее судьба — как, впрочем, и твоя тоже — будет решена. Я больше не намерен смотреть сквозь пальцы, как не выполняются королевские требования.

Джулиан почтительно склонил голову в ответ. Снова подняв взгляд и посмотрев перед собой, Гриффин заметил, что женщина, сидящая за столом, внимательно просматривает пергаментные листы, сортируя их и что-то бормоча при этом себе под нос, словно искала что-то важное, но ни как не могла найти. Увидев это, Джулиан нахмурился, поглядывая в спину женщины.

Мрачно почмокав губами, Эдуард произнес, не скрывая ядовитой насмешки:

— Беспокоишься, что отыщутся сведения, накладывающие несмываемое пятно позора на твою возлюбленную? Ну так не бойся, Джулиан, считай, что уже сейчас она находится дальше, чем ты можешь себе представить, и даже дальше, чем могу представить я.

Наконец женщина повернулась на своем стуле и слегка постучала костяшками пальцев по документам, и Джулиан заметил, насколько жилиста ее набухшая венами рука. На лице, выражение которого сразу выдавало знатность, было написано расположение и участие.

— Добрый день, лорд Гриффин, — произнесла женщина с едва уловимым акцентом, — к сожалению, я была слишком занята, чтобы получить удовольствие от встречи с вами.

Джулиан почувствовал, что его рот открылся, да так и застыл. Он узнал эту сморщенную от старости, но сохранившую душевную молодость фигуру, занявшую стул в королевском кабинете.

— О Боже… Леди де Лаэрн?

Собственно говоря, камера Сибиллы представляла собой именно то, что она и ожидала: темная, пронизывающе сырая, пахнущая затхлой водой, с мокрыми стенами, вселяющая отчаяние. Единственной «меблировкой» помещения служил отвратительный горшок в углу, и Сибилла уселась на грубо отесанный камень около стены, прямо напротив зарешеченной двери.

Она предположила, что оказалась в самой старой части королевского дворца. Четыре стены ее тюрьмы были выстроены из жесткого серого камня, две из которых переходили в относительно широкий коридор, выложенный таким же материалом.