Рыцарь, куколка, царевна и Вася

Наконец-то за десять лет проживания в столице она встретила того, кого отчаялась увидеть: коренного москвича и к тому же богатого! Эти два критерия были ее золотой мечтой, никак не удавалось повстречать мужчин, счастливо их сочетавших. Всегда или одно или другое. Просто москвичей она, конечно, знает, но ей хотелось встретить настоящего, т.е. такого, у которого как минимум три поколения предков жили в столице. Про три поколения – это была аналогия с интеллигентностью. Когда-то она услышала, что интеллигентом считается тот, у кого за спиной три университета: свой, отца, деда. Например, Андрей был, самым что ни на есть коренным москвичом и, кстати сказать, интеллигентом, однако не олигарх. Богатых, но новоявленных москвичей Инна тоже знала: в них не было той внутренней уверенности, которую получаешь, родившись в центре мира с золотой ложкой во рту, в них через край выплескивается самоуверенность нахрапистого захватчика. Про их манеры, речь и привычки даже говорить не стоит!

Инна всегда общалась исключительно с богатыми мужчинами, только толку для нее от них не было. Ей хотелось встретить такого богатого, деньги которого лично ей можно было бы тратить бездумно, это ее заветная мечта, неотъемлемый атрибут счастливой жизни. До сих пор ей самой приходилось себя обеспечивать, и было обидно, что ее ухажеры никогда не спешили одаривать ее пачками денег на шпильки да булавки. Инна всегда недоумевала: неужели она не вызывает желания баловать ее? Почему всякие прошмандовки быстро начинают получать заветные пять-десять тысяч долларов в месяц на красоту и наряды, а за нее только в ресторане платят?

Впрочем, Максу можно сделать скидку до двух поколений, раз он зарабатывает столько, что смог купить себе квартиру на Кропоткинской.

– Ой, скорее бы еду принесли, – вздохнула Инна, – а то я сейчас стол грызть начну.

Она улыбнулась так очаровательно, как Одри Хепберн в фильме «Моя прекрасная леди», когда уже превратилась в эту самую леди. В свое время Инна долго отрабатывала перед зеркалом эту улыбку и выдавала ее после каких-нибудь резких слов для контраста, вот, мол, какая я очаровательная, но с перчинкой. Мужчин это всегда цепляло. Не прошло и мимо Макса, Инна увидела в его глазах промелькнувшее предвкушение этой «перчинки».

– А я обычно после работы ужинаю в соседнем с «Плазой» ресторане, потом в машину сажусь. Плохо переношу чувство голода. А сегодня вот судьба, видимо, вмешалась.

Инна застенчиво улыбнулась: судьба, мол, такая, может.

– Я и не завтракала, и не обедала сегодня, – пожаловалась Инна.

– Некогда было?

– Да, зашилась совсем.

– Я теперь буду за Вами заходить, забирать на обед. Буду следить за Вашим здоровьем, – сказал Макс.

Инна по-доброму, но нейтрально улыбнулась, мол, ценю вашу любезность, но понимаю, что это ничего не значит.

Она решила, что можно переходить к физическому контакту и положила руку на стол, поглаживая ножку фужера с водой. Столик был маленький и фужер стоял почти на середине. Макс не заставил себя долго ждать и накрыл своей рукой ее руку. Инну обдало жаром, щеки зарделись, губы налились и потяжелели. Краем сознания Инна отметила, что ее движения, даже моргание глаз, стали медленнее. Организм включил соблазнение. Она превращалась в самку, бездумную и примитивную. Дрожь и внутренний накал было уже не унять. Пространство вокруг них наэлектризовалось. А ведь и часа не знакомы!

Хорошо, что Макс не навязывал никакой игры, остроумного пикирования или еще чего-нибудь в этом роде. Видимо, он эту манеру знакомства уже перерос. Естественным образом между ними складывалось немногословное и одновременно напряженное общение: мало говорили, много чувствовали. Оба прислушивались к своим чувствам, оценивали их, и оба понимали, что что-то будет. Мыслями и чувствами Инна постоянно скатывалась в эротику. Она уставилась на губы Макса, конкретно – на правый уголок рта, там была крошечная коричневая родинка. Очень хотелось его поцеловать, чтобы этот уголок раздвинулся, и можно было почувствовать теплую влажную нежность внутри. Инна нервно сглотнула. Рот у Макса был крупный и губы хорошо очерчены, как у мужчин-моделей в рекламе мужского парфюма. Нечасто такой рот увидишь.

Макс тоже изменился, перестал вести любезный разговор, посерьезнел. Он тоже внутренне подрагивал. И он тоже рассматривал лицо Инны. Как и Инна, он хотел получить от этого прикосновения как можно больше интуитивных подсказок.

Чувствуя его руку, Инна снова поняла, что с ним надо быть максимально естественной. Внутренний голос сказал, что Макс не приемлет игры, а тем более лжи в отношениях. Что же, это прекрасно, Инна давно отчаянно хочет, чтобы нашелся мужчина, который полюбил бы ее без прикрас, без ухищрений, без притворства, со всеми достоинствами и недостатками. Такой, какой ее знал и принимал только один человек на свете – подружка Кира.