Рыцарь Леопольд фон Ведель

— Уйдите сию же минуту из моих владений, князь Пьетро, или вы почувствуете на себе руку Фелиция Перрети! Моя карета отвезет дурака Колонну домой, заварил он кашу, и самому же пришлось ее съесть, поделом ему! Я сообщу о его поведении его дяде и посоветую ему воспитать в племяннике более благородные чувства! Сбиры, очистите мою землю от толпы! С сегодняшнего дня остерия будет закрыта, чтобы видели, что я тут хозяин, хотя я и не глава христиан! — Маленький кардинал сказал это так гневно, что кругом все присмирели. Блюстители общественного порядка, по его приказанию, поспешили очистить сад. Карета кардинала подъехала, товарищи усадили в нее Колонну и сами с ним уехали, харчевня опустела.

— Найди себе занятие в другом месте, Михель Пембоб, тут уж не будет больше продаваться вино!

С этими словами Монтальто вошел в виллу, между тем как хозяин остерии в отчаянии глядел ему вслед.

Леопольд, совершенно растерянный, очутился вдруг в красиво убранном зале, выходившем в прелестный садик. Однако, с помощью Виннера, разговор между нашим героем и итальянцами скоро завязался.

— Приветствую вас, храбрый и прекрасный Геркулес, — сказала итальянка, подавая ему с улыбкой свою руку. — Вы тут совершенно безопасны, но, чтобы вы знали, где вы находитесь, представлю вам всех: этот господин, — она указала на пожилого, — синьор Джакомо делла Порта, главный архитектор его святейшества и строитель собора св. Петра, я, — она слегка поклонилась, — его дочь Пиэтра, а этот молодой синьор — Доменико Фонтано, ученик Рафаэля Санти и уже шесть месяцев мой супруг.

— Если так, синьора, — сказал Леопольд, взяв ее руку, — то всех счастливее здесь, без сомнения, ваш супруг, я позавидовал бы ему, если б это не было бесполезно.

— Очень любезно, синьор, — заметил с улыбкою Фонтано, — но вот и Его Преосвященство, покровительство которого вы должны найти прежде всего.

Маленький слабенький кардинал, впоследствии знаменитый Сикст V, заставивший столько о себе говорить, вошел в комнату, опираясь на костыль.

Его серые пронзительные глазки остановились с нескрываемым удивлением на нашем белокуром богатыре.

— Как вас зовут, синьор?

Рыцарь скромно и коротко рассказал о своем происхождении и звании, равно как и о том; каким образом он достиг рыцарского достоинства и какие совершил до сих пор путешествия.

— Господин рыцарь, — сказал кардинал, — если ваша душа так же сильна и прекрасна, как ваше тело, вам должны удаваться великие дела! Вид ваш доказывает, что те исполины, которые совершили некогда столь непонятные для нас подвиги, как, например, Самсон, действительно существовали, и наша славная Пиэтра совершенно справедлива, что вас называет белокурым Геркулесом. Вы этому беспутному Колонна дали отличный урок, о котором целую неделю будут толковать в Риме. Но у нас, к несчастью, не сила возвышает человека, а — подлость! Но в этом отношении вы настоящий ребенок, потому надо мне взять вас под опеку, чтобы вы могли благополучно выбраться из Рима, а затем с Божию помощью и из Италии.

Леопольд пробыл у семейства делла Порта весь следующий день и затем ночью уехал из Рима, получив предварительно от кардинала медаль с портретом Григория XIII и папский декрет, подтверждавший за ним право носить ее. Это изображение должно было охранять нашего героя во время его дальнейшего путешествия по Италии, отвлекать от него всякое подозрение, что он еретик, потому что папа давал свой портрет только некоторым избранным лицам из католиков, которые должны были тайно действовать в пользу католической церкви.

Действительно, эта медаль очень помогла ему. Везде встречали его с уважением и даже с боязнью, когда же посвященные хотели его расспрашивать насчет мнимого поручения, он притворялся не знающим итальянский язык и тем отделывался от них, потому что с помощью переводчика они не хотели говорить. Но в Милане ему не повезло, потому что он встретился в гостинице с одним знатным испанцем, говорившем по-немецки. Дон Ладрона тотчас же заметил портрет Григория XIII, носимый нашим героем на золотой цепочке, и сказал Леопольду, что он принадлежит, по-видимому, к числу более посвященных, потому что имеет золотую медаль, между тем как у него, Ладрона, только серебряная.

— Откуда вы? — спросил его затем испанец.

— Из Рима, граф.

— Кто вы такой?

— Рыцарь Леопольд фон Ведель.

— Так вы вправе сообщить мне сведения об известном великом деле, в котором принимаю участие и я?

— Согласитесь сами, граф, что я принадлежу к числу более посвященных, поэтому не могу открыть вам моей тайны.

— Я не думал, что вы будете так осторожны со мной, испанским дворянином, если же вы имеете тайное поручение, о котором не хотите мне рассказать тогда я вынужден взять вас с собою в Мадрид, там уж вы должны будете сообщить об этом деле тем, кто в нем так же заинтересован, сколько и римские господа. На что вы решаетесь?

Чтобы не возбуждать подозрений, Леопольд ответил, что в таком случае предпочитает ехать с ним в Испанию.