Рыцарь мечты

– Мне не нужны подачки от жены, которая нарушила обеты, данные ею при венчании! Не верю в ее любовь, не верю в ее доброту! Ее глаза лгут, как и она сама…

Раньеро по-прежнему был груб и надменен. Попав случайно в толпу жалких бедняков, просивших милостыню, он с презрением расталкивал их и брезгливо отряхивал свою одежду из атласа и бархата. Рука, протянутая к нему за подаянием, приводила его в ярость.

Раньеро невмоготу стало жить во Флоренции. Ему казалось, что каждый встречный глядит на него с тайной насмешкой и в глубине души издевается над ним, зная, что его жена ушла из дома.

Раньеро нанялся в солдаты, но скоро был выбран военачальником и заслужил немалую славу своими подвигами. Сам император посвятил его в рыцари, что считалось великой честью.

Уезжая из Флоренции, Раньеро дал обет перед статуей святой Мадонны в соборе Санта-Мария дель Фьоре присылать в дар Пресвятой Деве все самое дорогое и прекрасное, что он завоюет в бою. И правда, у подножия этой статуи постоянно можно было видеть редчайшие драгоценности, всевозможную золотую и серебряную утварь, добытые Раньеро.

В окрестностях Флоренции была глубокая темная пещера. Никто из поселян даже близко не осмеливался подойти к ней.

Говорили, что в глубине ее хранится бесценная жемчужина, сияющая как звезда, без единого изъяна, размером с грецкий орех. Ходили слухи, что стережет ее не то дракон, не то великан. И только Раньеро, обнажив меч, отважился войти в опасную пещеру.

Раньеро добыл заветную жемчужину. Он никогда не рассказывал, что приключилось с ним в пещере. Но густая прядь волос, падавшая ему на лоб, стала белой как снег.

Он положил прекрасную жемчужину у подножия статуи Мадонны, и блеск ее затмевал свет свечей.

И все-таки он не получил ни одной весточки от Франчески. Он знал, что она по-прежнему уединенно живет в доме своего отца, и это сводило его с ума.

Тоска гнала его все дальше и дальше от родного дома.

И вот Раньеро решил вместе с другими рыцарями отправиться в Крестовый поход в Иерусалим[45] для освобождения Гроба Господня.

Когда все крестоносцы собрались на площади перед собором, герцог Готфрид[46] торжественно провозгласил:

– Вы – воинство Христово, и посему на груди вашей или на плече да воссияет алый крест, во имя Господа Всеблагого! Носите этот крест как залог клятвы на верность Ему!

Раньеро стоял в первых рядах и с надеждой вглядывался в толпу, ожидая увидеть там Франческу. Но ее не было.

И вот крестоносцы отправились в путь. В раскаленных от солнца доспехах, в тяжелых плащах, изнемогая от жары и жажды, крестоносцы пересекли мертвые пустыни, отражая набеги сарацин.

Наконец наступил долгожданный день.

Небо подернулось тонким слоем бледных облаков, и этот матовый свет, словно остановившийся воздух, хоть немного смягчал жгучие лучи солнца.

Истомленные кони с трудом поднялись на вершину горного хребта. Что ждет крестоносцев впереди?

И вдруг всадники невольно придержали коней. То, что открылось их взорам, заставило воинов остановиться.

Перед путниками предстала долина, полная густых теней и покрытая, словно необъятным ковром, зеленеющими лугами. Из темной глубины долины, из самой ее середины, поднималась могучая гора с плоской вершиной. Словно драгоценная корона, ее венчал город, окруженный каменной стеной, сверкающий полумесяцами на башнях и пестрыми кровлями домов.

– Это Иерусалим! Святой город Иерусалим! – Проводник протянул дрожащую от волнения руку.

Всадники спустились по извилистым тропинкам в долину. Потом рядами начали медленно подниматься по крутому склону горы Сион.

Постепенно дороги стали шире. Теперь по обе стороны росли цветущие оливы, покрытые нежными бледными цветами. Казалось, здесь навеки поселились тишина и покой.

И вдруг разом все изменилось. Деревья и скалы будто ощетинились острыми копьями, в воздухе засвистели стрелы.

– Сдвиньте щиты – и вперед! – крикнул герцог Готфрид.

И тотчас рядом с ним вырос рыцарь Раньеро.

Сарацины, вооруженные саблями, распахнули ворота и ринулись вниз по склону. Многие из них держали в руках веревки, стараясь накинуть на крестоносцев петли, связать их по рукам и ногам, а кого и задушить.

Первым вступил в бой Раньеро. Его прославленный меч Альдонис разил направо и налево. Кровь сбегала по доспехам воина. Могучими руками он хватал тела убитых врагов и перекидывал их через крепостные стены прямо в город. Это вызвало небывалый ужас среди сарацин.

Султан Селим со своим войском отступил из города через Северные ворота.

Раньеро первым, рядом с герцогом Готфридом, поднялся в освобожденный Иерусалим.

Монахи из храма Гроба Господня, все, кто мог еще держаться на ногах, толпой поспешили им навстречу. Измученные, истощенные, со слезами на глазах, они обнимали своих освободителей.

Крестоносцы отвалили тяжелые камни, которыми сарацины накрыли колодцы. Они делились с жителями города всем, что было в их дорожных котомках. А скоро вверх по дороге поднялся обоз с запасами хлеба и кувшинами виноградного вина.