Рыцарь-разбойник

Волков посмотрел на Терезу.

– Мил мне ротмистр, мил, – кивнула она.

– Ну, хорошо, – с видимой неохотой согласился кавалер. – Раз вы себе другого счастья не видите, то конечно. Ротмистр, берите мою сестру замуж.

– Ах, кавалер, ах… – Рене вскочил чуть ли не в слезах, шляпу к груди прижимает. – Вы, кавалер… нашли себе самого верного товарища.

Сестра тоже прослезилась, кинулась к Волкову, схватила его руку, стала целовать.

– Ну, будет вам, будет! – проговорил он. – Давайте вина выпьем. Мария, принеси нам вина!

Глава 42

Госпожа Ланге вернулась только через день. Была она в новом платье, новом интересном головном уборе, по которому и не поймешь, замужем она или нет. Казалась она довольной и, когда нашлась возможность, сказала кавалеру:

– Письму госпожи рад был, ответ написал ей. Хотела я вам ответ тот дать, но Элеонора у меня письмо забрала, когда я еще из кареты не вышла. А на словах я у него спросила: не побоится ли он приехать к Элеоноре, если вы отъедете. Он сказал, что приедет сразу, как она позовет. Говорит: пусть только весточку даст.

– Что ж, прекрасно, – сказал Волков тоном, не сулящим господину Шаубергу ничего прекрасного. – Вы молодец, Бригитт, свое дело вы делаете хорошо. Я награжу вас, как все закончится.

Красавица покосилась на него с опаской, уж больно страшно он говорил эти слова, и, чуть подумав, добавила:

– У супруги вашей женские дни прошли. – Волков поглядел на Бригитт со вниманием, ожидая, что она скажет дальше. – Просите, чтобы допустила до себя, вам лучше каждый день просить ее о том, если вы собираетесь завести наследника.

Он смотрел на эту красивую женщину пристально и едва заметно кивал головой. Да, да, он собирался заводить наследника. Кажется, это стало важным делом в последнее время.

– Да, госпожа Ланге, именно это я и собираюсь сделать. Хорошо, что вы мне сказали о том.

Она, кажется, была довольна, что он ее хвалит. Была даже горда этим. Красавица Бригитт Ланге едва заметно улыбалась, когда шла в дом после разговора с кавалером.

Ёган принес деньги, высыпал кучу серебра на стол, положил свои бумаги с записями.

– Сто семь талеров за весь наш овес, что был в амбрах, и за полторы тысячи пудов ячменя. Вот, все посчитал, удалось выторговать еще пять пфеннигов на пуде овса. Овса у нас больше в тех амбарах у реки нет, остался только в вашем личном амбаре, его вашим лошадкам до следующего года должно хватить.

Волков смотрел на Ёгана. Тот, сдвинув брови и шевеля губами, принялся считать деньги, складывая столбиками по десять монет.

Этот мужик из деревни Рютте оказался не промах. Он взял на себя все заботы по поместью, освободив кавалеру время для других, более важных дел.

– Вот, сто семь талеров, – объявил Ёган, закончив счет.

Кавалер стал сгребать один за другим столбики из монет к себе, пока не осталось три столбика. Два полных и один, в котором было семь монет.

– Это твое, – сказал он Ёгану. – И купи себе хорошую одежду, ты все-таки управляющий, мое лицо, а тебя от мужика не сразу отличишь.

– Это мне? – удивился Ёган, глядя на деньги.

– А что, мало? Ты сколько в год в мужиках зарабатывал?

– Шесть талеров, господин. Так я еще свободным был, а те мужики, что в крепости находились, и вовсе по четыре монеты в год имели, – вспоминал Ёган. – Так что это немало.

– Ты только одежду хорошую купи. Вроде той, в которую одевался управляющий в Рютте.

– Ну-у, вы вспомнили! – махнул управляющий рукой. – Тот сам почти господином был. А если я такую одежу куплю, так угваздаю ее. Денег жалко.

– Купи, говорю, – настаивал Волков. – Хоть в церковь станешь как человек ходить или ко мне за стол одеваться, а то сейчас тебя даже к столу не позвать. Госпожа тебя за столом в таком виде не потерпит.

Ёган сгреб деньги, спрятал их и сказал:

– Господин, может, мне детей сюда перевезти? Баба моя в монастырь ушла и оттуда не выходит, хворает, еле ходит, говорят. Дети у брата, вот я думаю, можно ли сюда их взять?

– Пока не бери, – ответил кавалер, собирая со стола деньги и пряча их в кошель. – Не ровен час их отсюда придется увозить, и увозить быстро. Погоди немного, поглядим, как все сложится. Ты лучше продавай все зерно, что осталось.

– Эх, жалко, – вздохнул в сердцах Ёган. – Столько денег уже потеряли на овсе, теперь еще и рожь за полцены отдавать.

– Продавай все подчистую.

– Да понял я, понял. Как пожелаете, господин.

Вечером, после ужина, когда жена пошла в спальню, Волков ждать тоже не стал. Когда он вошел, одна из девок дворовых помогала Элеоноре раздеваться. Жена разоблачилась, но, как прежде, рубаху нижнюю снимать не стала и легла сразу под перину, хоть в покоях было жарко.

– Вы, как я погляжу, больше ко мне не расположены? – спросил Волков, тоже раздеваясь.

– Так вы хворы все время, – с безразличием говорила госпожа Эшбахт.

– Больше не хвор я, – сказал он, скидывая колет.

– А теперь я приболела, кажется, – объявила жена и отвернулась от него, легла на бок. – Ничем вам сегодня не помогу.

– А мне помощь ваша и не нужна. – Волков залез на кровать, рывком откинул перину и развернул госпожу Эшбахт на спину.