Рыцарь с железным клювом

— Виктория Сергеевна, — волнуясь, точно школьник на уроке, сказал директор, — я вам их сейчас представлю. Ну вот, к примеру, наш почтенный архивариус, Станислав Сильвестрович Ржевусский, — показал он в сторону горбуна, который приковылял поближе, взял руку мамы и, согнувшись еще ниже, поцеловал ее, мотнув своими длинными седыми волосами.

— Целую ручку, пани! — восторженно произнес старик, приоткрывая свой беззубый рот.

Тут к Виктории Сергеевне быстро подошла молодая женщина, радушно улыбаясь, протянула руку:

— Очень приятно, здравствуйте.

— Это Эльза Жоржевна, — поспешил пояснить директор. — Наш хранитель фондов и моя жена.

Виктория Сергеевна с удовольствием пожала ее руку, а в это время к ней уже спешил один лысый мужчина с сурово сведенными бровями и крепко сжатым ртом. Он выглядел раздраженным и недовольным и даже не собирался скрывать своего настроения.

— Здравствуйте, — коротко сказал он, пожав маме руку, и тут же ушел «на зады».

Директор, наклоняясь к маме, прошептал:

— Не сердитесь на него. Он наш археолог. Возможно, чуточку ревнует, как специалист, понятно. Фамилия его Ковчун Степан Петрович.

— Что вы, я не сержусь! — с очаровательной улыбкой успокоила директора мама, а тем временем к ней, пошатываясь, подходил «несвежего» вида мужчина в старых джинсах и вытянутой, линялой кофте, штопанной во многих местах. Даже Володя, стоявший позади мамы, почувствовал сильный запах вина, принесенный этим субъектом.

— Благородным! Несравненным! Тончайшим ценителям прекрасного! Короче говоря, петербуржцам низкий наш провинциальнейший поклон! — И мужчина, всклокоченный, небритый, но все-таки не отталкивающий вовсе, на самом деле низко поклонился прибывшим и представился: — Меня зовут Готфридом Бульонским, если хотите знать! Не верите! Эти люди, конечно, будут утверждать, что я просто Захаров и олух царя небесного, но это не так. В мое тело давно уже вошел или, говоря научно, трасплантировался дух вождя крестового похода! Я — рыцарь, я — крестоносец, но, если вам, сударыня, противно, то зовите меня попросту Захаровым, Александром Фомичом!

Вокруг раздались возгласы присутствующих, которые, должно быть, уже были знакомы с причудливой манерой «крестоносца» изъясняться, но стыдившихся за своего товарища перед незнакомыми людьми и тем более «петербуржцами».

— О господи! Опять! — схватилась за голову Эльза Жоржевна, и Володя услышал, как Петрусь Иваныч, покрасневший, но удерживавший на лице вежливую улыбку, взял Александра Фомича за руку и негромко сказал ему:

— Ну я же вас предупреждал! Не могли удержаться?

— Да, не мог! — вырвал свою руку «крестоносец» и, став мрачным, пошел к своему креслу, а директор с улыбкой снисхождения обратился к Виктории Сергеевне:

— Не судите строго. Это наш реставратор оружия, большой специалист, уникум. Настолько свой излюбленный предмет освоил, что невольно сжился с образом: рыцарем себя представил. Чудак!

— Вы напрасно извиняетесь, Петрусь Иваныч, — успокоила мама взволнованного директора. — Мне по душе оригиналы.

Между тем познакомиться с прибывшими подошли еще два члена замкового братства: молодой человек с бородкой, улыбчивый и приветливый, красивый и очень чистенький, и девушка с длинными распущенными волосами, тоже улыбавшаяся, просто сиявшая, как на именинах. Петрусь Иваныч при их приближении заулыбался тоже. Было видно, что юноша и девушка ему приятны.

— Вот наша молодая поросль, — заговорил директор радостно. — Витя и Марина, реставраторы старинной живописи. Они вам, если захотите, такую копию напишут, что не отличите. За ними глаз да глаз: смотри, подменят все шедевры!

Реставратор Витя, видно любивший посмеяться, понял директорскую шутку и весело поддержал его:

— Что вы, Петрусь Иваныч, льстите! Мы пока у вас лишь учимся: всего с десяток подменить успели, не взыщите!

— Ах, молодцы! — радовался снова Петрусь Иваныч. — Ну и мазилки у меня! Работают отлично, только все время жалуются, что мало им плачу! Обижаются!

Вдруг раздался голос археолога Ковчуна, сказавшего, не поднимая головы:

— А вы здесь всем негусто платите.

Володя заметил, что Петрусь Иваныч даже вздрогнул, услышав эти слова, хотел было промолчать, но все-таки сказал:

— Давайте-ка оставим разрешение проблемы этой на потом. — Но тут же заулыбался снова и сказал: — Всем представляю еще и Володю с Иринкой, детей Виктории Сергеевны. Ох, Виктория Сергеевна, совсем забыл представить вам еще и нашу кастеляншу и метрдотеля одновременно. Пожалуйста, пани Ванда, покажитесь нам!

Последней персоной замкового братства, не представленной еще гостям, была высокая пожилая женщина в фартуке и чепчике, очень худая, с застывшим оловянным взглядом, чопорная и важная. Володя не понимал, почему здесь так часто произносят такие непривычные слова, как «дамы, господа, пан, пани», но чувствовал, что в замке, наверное, иначе обращаться и нельзя.

— Я счастлива, — только и сказала пани Ванда, поклонившись, и снова отошла на место.