Рыцарь Святого Гроба

— Ничего ты не понимаешь! — возмутился монах. — Говорил Христос фарисеям: «Сами моетесь, а в помыслах нечисты». А вы, евреи, как всегда перекрутили Писание к своей выгоде. Мыло же я приобретаю для того, чтобы…

Но для чего братии потребовалось мыло, торговец так и не узнал.

— Ба! Знакомые лица! — раздался вдруг за спиной монаха бодрый голос Робера де Мерлана. — Как дела, уважаемый?

Монах обернулся. Оказалось, что это тот самый послушник-бенедиктинец, знакомый еще с «Акилы».

— Воистину пути Господни неисповедимы! — обрадованно отозвался послушник. — Желаю здравствовать вам, почтенные пилигримы. Какими судьбами попали вы снова в Тир?

— Да как сказать, преподобный… — замялся Робер, — Мы тут не поладили сначала с Жаком Ибелином в Бейруте, затем с сидонским бальи. Вот теперь ищем, к кому бы примкнуть, дабы свой крестоносный обет наилучшим образом исполнить…

— Вскоре уже прибудет в Святую Землю воинство Христово, — ответил послушник, понизив голос. При этом торговец-еврей весь превратился в слух. — Не далее как вчера к архиепископу Тира пришла энциклика из Рима, в которой Его Святейшество Григорий Девятый объявил, что ежели император Фридрих снова обманет христианский мир и до осени не отправится на освобождение Святого града с приличествующим этому делу войском, то он будет подвержен интердикту. Так что ждать вам, миряне, осталось недолго.

— Добрая весть, — кивнул Робер. — Только пока Фридрих сюда доберется, мы с Жаком можем и ноги протя… ну, в смысле, истомимся в ожидании, когда можно будет наконец обнажить мечи во славу Христа. Ты лучше расскажи, куда здесь — в Тире — нам на службу поступить?

— Ну, ежели не желаете погрязнуть в безделье, да не хотите влиться в ряды сторонников Ибелинов или слуг императора, путь вам один, — отвечал послушник, который, похоже, уже отлично освоился в Тире, — влиться в ряды крестоносного братства святого апостола Андрея Акрского.

— Слышали о таком, — проворчал Робер, — только еще не познакомились.

— А где это братство найти? — поинтересовался Жак.

— Правление братства находится в самой Акре, — ответствовал послушник, — но и в Тире имеется ректор, который ведает здешними делами. Пойдемте, пилигримы, я укажу вам путь. Тем более это как раз по дороге.

— Спасибо тебе, преподобный, за богоугодное дело, — ответил Робер.

Послушник сделал многозначительную паузу, ожидая, когда к устным благодарностям прибавится что-нибудь посущественнее, но, встретив лишь лучезарные взгляды приятелей, совершенно «не понимающих», о чем идет речь, разочарованно вздохнул и двинулся по улице, ведущей к храму.

Торговец-иудей проводил удаляющуюся компанию долгим ностальгическим взглядом, взял в руку кусок марсельского мыла, внимательно его осмотрел, понюхал, попробовал на зуб и недоуменно пожал плечами. Из короба за его спиной выбрались две черные крысы. У одной из них, той, что покрупнее, на груди виднелось большое белое пятно. Грызуны о чем-то посовещались и бросились короткими перебежками — от укрытия до укрытия — вдогонку за представителями трех главных сословий христианского мира — рыцарем, крестьянином и монахом.

Ректор братства святого Андрея, к которому их проводил послушник, был явно уроженцем здешних мест — черные волосы, карие миндалевидные глаза и смуглая кожа свидетельствовали о том, что франкской крови в его жилах течет от силы на четверть.

Выяснив, зачем к нему пришли пилигримы, ректор чрезвычайно обрадовался:

— Стало быть, в братство хотите вступить, уважаемые господа?

— Нам бы крестоносный обет исполнить, — протянул в ответ Робер, и впервые за все время знакомства Жак уловил в его голосе просительные нотки.

— Его Святейшество разрешил архиепископам Иерусалимского патриархата по ходатайству ректоров нашего крестоносного братства выдавать крестоносные индульгенции! — гордо ответил ректор. — Так что, господа, вы попали именно туда, куда нужно. Сейчас наш писец прочтет вам устав, вы принесете клятву…

— А долго нужно служить, чтобы эту вот индульгенцию получить? — перебил его Робер.

— По ассизам Иерусалимского королевства служба длится год, — помявшись, разъяснил ректор, — но нам позволено давать отпущение, если собратья прослужат до следующей навигации.

— Это получается, что если мы вступим сейчас, то осенью получим индульгенцию? — оживился рыцарь.

— Не совсем так, монсир, — вздохнул ректор. — Осенью служба — весной индульгенция, зимой служба — летом индульгенция, весной служба — летом индульгенция…

— А можно наоборот? — поняв логику ректора, спросил Жак.

— Можно, конечно, и наоборот, — еще раз вздохнул ректор, — но только в любом случае служба вперед…

— Слушайте, милейший! — вспоминая, как они получали отпущение грехов в Дижоне, заикнулся Жак. — А может быть, мы с вами как-нибудь договоримся?