Рыцарь Теней

И еще один вопрос стоял в самом начале списка: что именно они призывали? В безопасности ли я на этой стене — так близко к месту действия, — если появится что-то необычное? Там, внизу, кажется, не было должных ограничивающих процесс условий. Однако я подтянулся повыше. Почувствовал, как мой центр тяжести смещается — и как раз тогда, когда я смог осмотреть все получше. Затем до меня дошло, что я двигаюсь вперед, не прилагая никаких усилий. Мгновением позже я уже понял, что стена падает, неся меня вперед и вниз, прямо в центр этого необычного певческого ритуала. Я попытался оттолкнуться от стены, надеясь удариться о землю, перекатиться и рвануть со всех ног, как сам дьявол. Но было уже слишком поздно. Мой отчаянный рывок поднял меня в воздух, но инерцию моего движения вперед не погасил.

Ни одна фигура подо мной не шевельнулась, хотя булыжники сыпались вокруг них дождем, и, свалившись, я наконец уловил отдельные поддающиеся распознаванию слова.

— …призываю тебя, Мерлин, дабы ты подчинился сейчас же моей власти! — распевала одна из женщин.

В конечном счете весьма эффективный ритуал, решил я, приземлившись на спину в пентаграмму — руки раскинуты в стороны на уровне плеч, ноги разведены. Я сумел прижать подбородок к груди, оберегая голову, да и хлопок руками по земле, видимо, смягчил падение, так что меня не сильно оглушило ударом. Несколько секунд около меня дико танцевали пять высоких столбов огня, затем они опали до уровня ровного пламени. Пять фигур по-прежнему стояли лицами наружу. Я попытался подняться и обнаружил, что не могу. Меня словно пригвоздило к земле.

Фракир предупредила меня слишком поздно, когда я уже падал, — и теперь я не знал, какую же службу ей поручить. Я мог послать ее к любой из этих фигур, приказав заползти вверх и приняться душить. Но пока у меня не было способа узнать, заслужил ли кто-нибудь из них такое обращение, и кто именно.

— Не имею привычки заскакивать на огонек без предупреждения, — сказал я, — и, как я вижу, тут частная вечеринка. Если кто-нибудь будет любезен освободить меня, то я пойду своей дорогой…

Фигура, стоявшая против моей левой ноги, обернулась лицом ко мне и замерла, уставившись на меня. На ней была голубая мантия, но маски на подсвеченном алым пламенем лице не было. Лишь натянутая улыбка, которая пропала, когда она облизала губы. Это была Джулия с ножом в правой руке.

— Ты всегда был хитрецом, — сказала она. — На любую ситуацию готов дерзкий ответ. Прячешь за этим нежелание довериться чему-нибудь или кому-нибудь. Даже тому, кто любит тебя.

— Это может быть также просто чувством юмора, — сказал я, — тем, чего у тебя, как я начал понимать, никогда не было.

Джулия медленно покачала головой.

— Ты держишь всех на расстоянии вытянутой руки. В тебе нет доверия.

— Это фамильное, — сказал я. — Но никогда благоразумие не мешает привязанности.

Джулия начала поднимать клинок, но на секунду задумалась.

— Хочешь сказать, что я тебе по-прежнему небезразлична? — спросила она.

— По-прежнему, — сказал я. — Просто ты вдруг стала такой сильной. Ты хотела от меня больше, чем я был готов тогда дать.

— Лжешь, — сказала Джулия, — потому что я держу твою жизнь в своей руке.

— Я мог бы придумать куда более неприятные причины для лжи, — сказал я. — Но, к несчастью, я говорю правду.

Затем со стороны моей правой руки донесся другой знакомый голос.

— Нам, конечно, рановато говорить о таких вещах, — сказал он, — но мне просто завидно, что у тебя к ней такие чувства.

Повернув голову, я увидел, что эта фигура тоже стоит теперь лицом ко мне и что это Корал: правый глаз прикрыт черной повязкой, и в правой руке тоже нож. Затем я увидел, что у нее в левой руке, и стрельнул взглядом в сторону Джулии. Да, на пару к ножам они держали вилки.

— Et tu, — сказал я.

— Говорила же я тебе, что не понимаю по-английски, — ответила Корал.

— Et на двоих, — отозвалась Джулия, поднимая столовые принадлежности. — Кто сказал, что у меня нет чувства юмора?

Они плюнули друг в друга прямо над обеденным столом, то бишь надо мной, и скажу честно, что дистанцию преодолела отнюдь не вся задействованная слюна.

Мне пришло в голову, что Льюк на моем месте мог попытаться все устроить, сделав предложение сразу обеим. Но я чувствовал, что у меня этот номер не пройдет, поэтому не стал и пытаться.

— Это воплощение брачного невроза, — сказал я. — Случай проекции. Яркий сон. Это…

Джулия припала на колено, и ее правая рука быстро опустилась вниз. Я почувствовал, как нож вошел в мое левое бедро.

Мой вопль прервался, когда Корал воткнула вилку мне в правое плечо.

— Это нелепо! — заорал я, когда столовые приборы в их руках сверкнули еще раз и я почувствовал новые вспышки боли.

Затем фигура на вершине луча около моей правой ноги медленно и грациозно повернулась. Она была закутана в темно-коричневый плащ с желтой каймой, а скрещенные руки, сжимающие поднятые полы плаща, скрывали фигуру до уровня глаз.

— Прекратите, вы, суки! — приказала она, широко раскидывая свое одеяние — становясь жутко похожей на бабочку-траурницу. Это была, разумеется, Дара, моя мать.