Рыцарь умер дважды

Полюбит. Сэм. Вайю. Она. Флора Андерсен. И все любят… любили… не меня.

— Зато для прочих вроде меня, — Цьяши бестактно подмигивает, — вполне одинаковые. Сойдешь, чтобы вышивать тебя на знаменах. Соображаешь неплохо, говоришь гладко: вон как нагородила про тайну. Еще бы подучить тебя махать мечом, и никто не заметит подмены.

— Подмены?

Вновь пробирает озноб, в разы сильнее, чем раньше. Цьяши как ни в чем не бывало разводит короткими руками.

— Ну… если бы ты осталась…

— Я не останусь!

Выдержка наконец изменяет: я срываюсь на вопль. Даже хрупкие грибницы на стенах содрогаются, а с потолка осыпается земля. Цьяши и Кьори молчат, видимо, в ожидании, что я что-то добавлю. Если бы я могла передать им весь ужас от услышанного предположения… предложения?.. Я бы сделала это, не задумываясь. Если бы могла выплеснуть страх, — выплеснула бы. И они бы захлебнулись.

— Я осталась, — справляюсь с собой, перевожу дыхание, — единственной дочерью в семье. Осталась… — облизываю сухие губы, — из-за вашего мира. Джейн прислала меня сообщить вам о ее смерти, и я сообщила. Я хочу домой. Отведите меня. Если Джейн была важна хоть кому-то и у вас есть совесть.

Они обмениваются взглядами, и там нет упрека, только беспомощность. В общем-то, жаль их: расставшись со мной, они будут сами отвечать за обман, сами разнесут весть о гибели Жанны по своим землям, а потом, вероятно, умрут в бою. Да, мне жаль их. Но куда больше жаль себя.

— Не торопись, — вскидывается вдруг Цьяши. — Кто бы ты ни была, не торопись. Кьори сказала, тебя желают видеть. А его волю лучше выполнять, в каком бы мире ты ни жила. Правда?

Но Кьори молчит. Она потупилась и опять изучает свои стройные босые ноги, защищенные, как и у подруги, лишь обмотками.

— Ты ведь слышала зов из Саркофага? — напирает Цьяши, и я тоже вспоминаю те странные слова. — Он хочет поглядеть на эту особу? Передать что-то повстанцам?

Кьори качает головой.

— Да что такое?.. — не отстает Гибкая Лоза. — Что ты такая белая? Он что, хочет жертвоприношение? Так давай…

— Ничего я не слышала, — отзывается наконец Чуткое Сердце. — Он никого не звал. Я… я солгала Вайю, чтобы он ушел. Я солгала уже дважды за день. Потому что я не знаю, что дальше делать. С ней. — Кивок на меня. — И вообще. Звезды покарают меня за ложь. Я заслужила. Я многое заслужила, я… виновата…

И она опять прикрывает лицо. Цьяши наоборот начинает вдруг так смеяться, что это кажется скорее припадком, чем весельем. Она хлопает себя по коленям, потом в ладоши. Не удивлюсь, если завалится на пол и примется кататься, словно резвящаяся собака. Тем не менее Гибкая Лоза с собой справляется, обрывает хохот и бесцеремонно хватает подругу за плечо.

— Так, — командует эта маленькая особа. — А ну хватит. Ты жрица или кто?..

— Жрица… — доносится из-за ладоней.

— Тогда у меня отличный план. — Цьяши деловито хмыкает. — Не очень безопасный, но безопаснее, чем тащить ее сейчас к Омуту Там кишат экиланы, наверняка.

— Я же сказала, что хочу вернуться, — встреваю было, но меня нетерпеливо обрывают.

— Да никто тебя не держит, не льсти себе, неумеха! Отправим домой, но позже, ты ведь хочешь выжить? Рано или поздно лазутчики вернутся в Форт. Или…

— Или? — вскидывается Кьори. Судя по настороженному блеску глаз, она увидела в словах упущенное мной двойное дно.

— Или, — Цьяши поднимает палец, — твой замурованный дружок сначала подскажет нам, как развенчать легенду об Исчезающем Рыцаре без массовых самоубийств и дезертирств. Он же умнее всех живых вместе взятых. И он наверняка уже почувствовал, что случилось.

— Думаешь, знает? — Кьори начинает нервно заламывать пальцы.

— Он всегда все знает, ты сама говорила. И ему не понравится, если ты не придешь обсудить такие новости. Может, он действительно ждет тебя и девчонку?..

— Но он меня не звал…

— Или ты, трясясь как напуганная мышь, не услышала? Ты же размазня и растяпа, такая же, как… — Цьяши в который раз машет рукой на меня, — эта.

Я не улавливаю сути разговора, но одно понимаю безошибочно: Цьяши намеренно выводит Кьори, чтобы приободрить. Забавная знакомая тактика, Джейн тоже часто поддразнивала меня, заставляя воспрянуть духом. Это получалось. Получается и с Кьори: она, расправив плечи и проглотив оскорбления, оживляется.

— Что ж, это здраво. К тому же если вдруг Вайю следит за нами, а он может следить… лучше хотя бы сделать вид, что мы идем в Змеиную лощину. А там…

— Не надо делать вид! — Цьяши хлопает ее по плечу. — Идем по-настоящему, благо, дорога наверняка свободна, если Злое Сердце не спятил совсем! Поболтаем…

— Цьяши. — Кьори щурится, разворачиваясь к ней. — Напоминаю, что это не «мой замурованный дружок», а наша святыня. К нему не ходят «поболтать». И что-то мне подсказывает, что ты просто хочешь посмотреть на Саркофаг, а вовсе не решить наши проблемы. Так вот, это…

— Что ты, я хочу решить проблемы, — невозмутимо возражает Цьяши. — Но и на Саркофаг глянуть — тоже! Ты не водила меня туда ни разу с моего приезда, а ведь обещала! Должна же я знать, чьим священным именем, кроме имени этой Жанны, мы…