Рыцарь зимы

Эндрю чуть было не завопил по привычке: «За Господа нашего, за короля Балдуина и Иерусалим!» – но вовремя вспомнил, кого ведет в бой, и выкрикнул:

– Смерть черным рыцарям!

Он пришпорил нетерпеливо приплясывающего Чародея и рванулся вперед.

Гнедой жеребец помчался по песку. Он был в своей стихии. Этому Чародея обучали, это он любил больше всего – скакать галопом навстречу яростной битве. Звон мечей. Лязг копий. Стук щитов. Он чувствовал, как по телу волнами прокатывается мощь. Мышцы вздулись от напряжения и предвкушения. Копыта стучали по высохшей земле, и звук этот громом разносился по равнине. Уши, прижатые к голове, походили на острия копий, грива плескалась по ветру, длинный хвост развевался, словно знамя великого боевого скакуна.

Отряд Эндрю уступал противнику в численности, на каждого их воина приходилось трое врагов, однако, когда сарацины рванулись вперед, юноша заметил, что среди них появилось еще двое всадников.

Джинны. Зеленый и синий, верхом на адских гончих, полускрытые щитами из яркого алого пламени. Уолтер тоже заметил их. Братья знали, что, кроме них, этих воинов из другого мира не видит никто – ни один араб не бросил взгляда в сторону джиннов. Обнаженные, они держали в каждой руке по скимитару, в зубах сжимали кинжалы. Они посмотрели на близнецов и ухмыльнулись с таким злобным восторгом, что Эндрю и Уолтер невольно расхохотались.

Теперь бросились в атаку и рыцари-разбойники. Сплошная стена оружия и металла. Гондемар мчался впереди. Пришло время решающей битвы. Один сегодня должен умереть – Гондемар де Блуа или Эндрю из Крессинга. Пощады не будет. Темный силуэт Смерти маячил поблизости, терпеливой, как всегда, знающей, что в конечном итоге к ней явятся все, несмотря ни на что.

Первое столкновение выбило из седла нескольких воинов. Копья отскакивали от щитов – или находили свою цель. Сражавшиеся падали с криками. Лилась кровь, наполняя воздух алыми каплями. Ржали и падали лошади. Затем были извлечены клинки; они встречались со звоном, наполнившим пустынную долину. Тишина внезапно сменилась вскриками, стонами и проклятиями сражающихся. В воздух взметнулась пыль, застилая воинам глаза. Потные ладони соскальзывали. Шлемы приглушали предсмертные вопли.

Эндрю почувствовал, как в плечо вгрызся чей-то меч. Он развернул коня – и увидел Гондемара. Лица не разобрать, поскольку черты его врага были скрыты под рыцарским шлемом. Но Эндрю заметил, что противнику недостает правой руки, которую он сам отрубил, полный благих намерений. Гондемар обрушил меч на шлем юноши, и тот наполнился нестерпимым звоном. Бах! Бах! Бах! Удары немилосердно сыпались один за другим. Эндрю крутился на месте, пытаясь увернуться от вражеского меча и наконец воспользоваться своим.

Доспехи выдержали. Доспехи, благословленные Томасом, который наверняка теперь смотрел на своего друга вниз из заоблачной страны.

Наконец Эндрю сумел попятиться, не врезавшись в чужую лошадь, а затем послал коня вперед. Чародей стал на дыбы, молотя по воздуху копытами, и их страшные удары обрушились на Гондемара. Получив сокрушительный удар в грудь, рыцарь тяжело рухнул на землю. Но поднялся еще до того, как его противник сумел развернуть жеребца. Однорукий рыцарь снял с пояса булаву и обрушил тяжелый удар на ногу Эндрю. Юноша вскрикнул от боли и упал со спины Чародея.

Тем временем схватка, кипевшая вокруг непримиримых врагов, достигла апогея. Джинны несли смерть, выбивая рыцарей из седел и предоставляя Уолтеру удовольствие отправить их на тот свет. Над полем битвы реял одинокий сокол, то и дело кидающийся камнем вниз, сея панику среди рыцарей-разбойников. Он никого не трогал, но проносился прямо перед носом рыцарей Гондемара, сбивая их с толку и затуманивая им зрение. Когда они в замешательстве отступали, сокол со злорадным криком торжественно взмывал ввысь.

Хасан и его люди сражались мужественно и доблестно. Одного или двоих убили, некоторых ранили. Уолтер получил рану в бедро. Но и многие их враги расстались с жизнью. Исход битвы был предрешен. Рыцари-разбойники проигрывали. Некоторые, желая спасти свою шкуру, сбрасывали доспехи и направляли лошадей в бурную реку, надеясь переплыть на другой берег. Но течение было очень сильным. Поток воды выбивал из седел, подхватывал и нес прочь. Некоторые утонули, другие продолжали яростно сражаться на своих двоих, неистово разя мечом во все стороны, пока до них не добирались джинны, сарацины или Уолтер Пьюсон.

Гондемар, должно быть, понял, что для него все потеряно.